Похоть

Ну, повеситься на суку в лесу – это очень, конечно, интересная мысль. Я даже представляю этот осенний лес, желтые листья, запах грибов и тело, которое качается на осине. Но я боюсь, что когда начну задыхаться – то могу кончить, и тогда криминалисты решат, что я долбанный извращенец. Повеситься – это значит выбрать российский путь, и так это безнадежно. Да и сложно все это, придется гуглить: как связать надежную петлю, для чего использовать мыло, какую лучше выбрать веревку, как закрепить ее на ветке, а потом как все это совершить. Блин, я слишком криворук для всех этих манипуляций.

Да и я не хикикомори, чтобы выкрасить волосы в красный цвет, раздеться догола и повеситься в своей захламленной квартире на накрепко вмонтированном в потолок крюке.

Поэтому я все-таки стремлюсь к европейскому пути развития – вскрыть вены ненадежно да и медленно, а я хочу быстро. Прыгнуть с моста или с крыши очень заманчиво. Но куда интереснее выстрелить себе в рот, я именно так и сделаю. И тут можно найти ружье или напроситься с мужиками на охоту, у директора моего есть «Сайга», и эта мысль не дает мне покоя. Если ее использовать, точно можно будет с Кобейном выкурить косяк сразу после выстрела.

А есть еще мысль: напасть на полицейского около метро и забрать у него пистолет, потом вернуться в свою квартиру в Кузьминках и украсить обои своими мозгами.

5

Я лежу на верхней полке и пристально смотрю на свою соседку, которая сидит на нижней боковой. Она недавно вошла в вагон на какой-то захолустной станции. Она сидит в коротенькой голубой юбочке, и я вижу, какие у нее упругие, гладко выбритые ножки, покрытые кожей с бронзовым загаром. Она повернулась, слегка раздвинула ножки и начала что-то искать в дорожной сумке, стоящей рядом на полу. На долю секунды я увидел тонкую полоску ее белых трусиков и в этот момент понял, что не смогу спокойно уснуть сегодня. Девушка закинула ногу на ногу, повернулась вполоборота: профиль груди обтянут белой футболкой. Пристально смотрю на контуры лифчика, думаю о том, что это лишняя деталь. Ясно представляю, какие у нее маленькие соски, как приятно облизывать их языком и чувствовать, как они напрягаются у меня во рту.

Я изучающе смотрю на девушку и жду, когда она начнет заправлять постель, представляю, как она будет нагибаться, как встанет на цыпочки, чтобы достать матрас и подушку. Если она будет это делать в своей юбочке, я точно замечу округлости ее попы. Даже в одежде я вижу, какая она неприлично сексуальная и как, переваливаясь во время ходьбы, попа откровенно просит наклонить ее хозяйку прямо в туалете, спустить трусики и ублажать ее все восемь часов до самого Санкт- Петербурга. Книжка в моих руках превратилась в ненужную декорацию: ожидание Годо меня не интересует, у меня ожидание поинтересней. Я смотрю на то, как она нервно что-то перекладывает в сумочке, убирает ее, достает вновь, проводит рукой по коленке, поглаживает волосы на голове, поглядывает по сторонам. Эти жесты выдают желание, но не обязательно сексуальное, возможно, она хочет курить, возможно, ей нужно в туалет. Теперь я замечаю, что она почти незаметным движением гладит большим пальцем зажигалку в правой руке. Она хочет курить и трахаться, и я могу удовлетворить оба ее желания.

Я собираюсь встать, подойти к ней, предложить ей покурить. С тех пор, как запретили курить в поездах, многие стали делать это не в тамбуре, а между вагонами. А страх, что тебя застукают, заставляет большинство вот так сидеть и в нерешительности теребить в руке зажигалку. Сейчас я жду, когда у меня перестанет стоять. Если я начну спускаться со своего места сейчас, всем будет видно, как бесстыдно торчит член в моих легких шортах. Но у этой красотки такой томный взгляд, такие красивые ножки, что я не могу успокоиться. Вся ее сущность выдает, что она нуждается в долгом и жестком сексе. Я пытаюсь не думать об этом, мне нужно подойти к ней, пока она не решилась пойти одна. Думаю о том, как меня, лежащего на асфальте школьной спортплощадки, били ногами старшеклассники. О тех чувствах, когда врач сказал, что у меня гонорея и нам предстоит долгое и малоприятное лечение. Я вспоминал, как мерзко искажается лицо бабки с соседней полки, когда она жует копченую курицу и запивает ее какой-то вонючей жидкостью. Вспоминал, как муж Дашки долбил в дверь своей квартиры, когда я на его кровати долбил его жену. Вспомнил взгляд матери, когда она вошла в комнату, где я валялся на полу в блевоте после недельного дембельского запоя. От этих воспоминаний я готов был расплакаться, но он продолжал стоять, как каменный. Пока я упражнялся мысленным калейдоскопом, объект моего внимания достала из сумочки сигарету, спрятала ее в ладони, поднялась и пошла в сторону тамбура. Я вновь обратил внимание на то, как эротично переваливаются ее бедра, подыгрывая движению поезда, слегка покачиваясь по сторонам.