Похоть и Магия

Судя по всему, именно нам воевать не придется. Под "нами" я подразумеваю всех обитателей импровизированного военного лагеря. Нас всех скопом по прежнему слишком мало, чтобы противостоять орде. Скорее всего, мы тут стоим как заслон на случай если все станет совсем плохо, а до тех пор основное сражение идет за Кастриц, откуда приходят самые тревожные новости. Даже отсюда я могу чуять отдаленное буйство энергий, свидетельствующее об очередном штурме с применением стратегической магии. Словно далекая, но все еще слышная гроза.

Чувствуешь себя даже не песчинкой - маленькой пылинкой посреди бушующего шторма. В такие моменты вся уверенность в своей исключительности и могуществе исчезает, растворяется, как лед под кипятком. И поневоле начинаю радоваться тому, что это не я сражаюсь там, вдали, что это не мне нужно умирать за чьи-то амбиции и жадность.

Поганое чувство, гнилое, заставляющее расклеиваться и жалеть себя.

А мне нельзя раскисать.

Иначе сожрут.

Навестили меня только спустя несколько часов, когда я уже начинал прикидывать - смогу ли удержать контроль над маскировкой, когда реально вырублюсь? К счастью, до такого экстремального тестирования дело не дошло, и про мою персону вспомнили. Лучше бы, если честно, вообще забыли нахрен.

- Всэ жэ, я увэрэн, лэр, что Вам стоит эщэ нэмного задэржатся для нормалного осмотра. Впрочэм, воля Ваша, я нэ смэю Вас задэржэват. - Говоривший был совсем не похож на горца, скорее на какого-то ирландца, - светло-рыжие шевелюра, усы и борода были в наличии, - но это вообще счастье, что он хоть как-то, пусть и с дичайшим акцентом, говорит на кхантском.

Сам я кхантским не владею, кстати. Спасал Поводок, которым я загружал все произнесенное собеседником в разум Ренны, получал перевод, продумывал ответ, получал перевод и только тогда отвечал чертовому целителю, никак не желающему выпускать меня из своих лап. И я, как эмпат и менталист, могу заверить - беспокоился он не обо мне, а об уходе интересного пациента. Все же нечасто им приносят жертв эмпатического удара, нанесенного посмертным проклятием орочьего шамана.

Мне же, после двухчасового осмотра, - больше обычного, медицинского, чем именно магического, - было уже тяжело сдерживать маскировку на оболочке и дикое желание убить конкретно этого рыжика противоестественным способом.

А потому, - вновь изрядно притормаживая за счет трудностей общения, - вежливо посылаю этого юного вивисектора в пешее путешествие до ёлок и елей. Хватит уже с меня, я хочу поесть нормальной пищи, - как оказалось, меня коматозного кормили какой-то алхимической сверхпитательной бурдой, - выспаться как следует, да и просто пообщаться с Вал и Ренной. И пообщаться тоже, наверное.

Останавливать меня не решились, хотя рыжий дядька был в том же ранге, в котором числился и я сам. Но слабенький, - только потому и не заметил ничего сквозь маскировку, - подмастерье не может приказывать другому магу своего ранга. Будь я реально больным, то он бы даже спрашивать не стал бы, просто приказав вырубить неадеквата с поврежденными мозгами. Увы, но все статусные привилегии целителей, касающиеся распоряжений свободой других магов, заканчиваются там, где пациент признается здоровым.

Я мог и "не усложнять себе жизнь", и просто открыть оболочку, дав оценить разницу между нашими силами, и мне бы даже вякнуть ничего не посмели. Но после такого демарша усложнения жизни только начнутся, и едва ли удачно закончатся.

По выходу из палатки меня уже ждали. Не отряд ликвидации, или даже захвата, а просто тройка солдат вместе с десятником-одаренным. Стандартная группа, чтобы выразить почет к магу невысокого ранга и пригласить его проследовать с ними. Собственно, меня и пригласили. Я даже отказаться мог, - не поленился уточнить, - но игнорировать волю представителя имперской Тишины, которая "очень хотела бы вас видеть", было несколько неосмотрительно. Особенно непонятному менталисту, с неясными перспективами.

Предупредив на всякий случай женщин через Поводок и приготовившись к вероятным проблемам, я вежливо кивнул нервничающему, - ему-то в любом случае попадет, случись что, - офицеру (или десятники это еще сержантский состав?) и последовал за ним. Одежду мою мне вернули уже выстиранной и очищенной. Сама одежда, хоть и являлась походной, была вполне приличной. Ренна считала, что мой выходной костюмчик подошел бы лучше, но он сейчас валялся на дне вещевых мешков и нуждался как минимум в хорошей глажке.

И даже если забыть о том, что видеть меня желают вот прямо сейчас, то кого мне ставить за гладильную доску, тоже, кстати, отсутствующую? Лана с Ланой? Так первый гладить не умеет, а вторая дорогую вещь скорее испортит, чем выгладит.

Только сейчас до меня доходит, что брат с сестрой, оказывается, вполне пережили сражение, хотя девушка чуть не умерла от ужаса. Особенно в тот миг, когда увидела внесенного в импровизированный лазарет раненого брата, которому чуть скальп не сняли. Хорошо, что у целителей еще оставались силы к тому времени: откачали, оставив на память огромный шрам на все лицо.