Похоть

Неожиданное появление ребенка представляет почти такую же трагедию, как и местный климат. Сын, как ракета-носитель, сияя блеском, врывается в комнату, где шумит телевизор, а волны его звуков разливаются во все стороны помещения. Своими наивными глазками дитятко как раз успевает разглядеть страждущие тела, которые, зияя, словно кровоточащие ущелья, наносят друг другу визит, он успевает разглядеть мужчин с их тяжелыми инструментами творения, этих мастеровых собственной похоти, которые пропадают во внутренних покоях женщин. Лишь тела и головы остаются снаружи и выдувают из стекла новые тела матерей, чтобы можно было заглянуть вовнутрь. Отец тотчас съезжает с матери, включив задний ход, отфыркиваясь выхлопной трубой и оставляя на ковре глубокий тормозной след. Ребенок говорит, что ничего не понял, хотя он и сам стал уже разборчивым потребителем, подолгу роющимся в корзине с товарами. Непомерные потребности шелестят у него в голове, как листья на ветру, вкус его избалован незабвенными картинками из каталогов спортивных магазинов, призывающими граждан государства крепить здоровье! Все принадлежит ему и его милым родителям, которым в свою очередь принадлежит сам ребенок. Мать поспешно укрывает себя словно соломой. Ребенок уже научился называть это злое существо отцом, ведь папа всегда покупает полные тележки товаров, полные мешки всякой всячины, и держит сына на золотой привязи. Ребенок, сделав вид, что не заметил мать, лежащую на диване в путах и данную ему природой, зачитывает родителям список своих желаний, сплошь состоящий из конкурирующих друг с другом предметов: на этих спортивных снарядах можно ездить по песку, гравию и камням, по воде и по льду, по снегу и даже по персидскому ковру! И все это надлежит купить, чтобы он мог глядеть на свой дом издалека, затерявшись в природных просторах. Женщина путается в связанных руках. Она елозит ногами и уставляет взор в неизвестность, простирающуюся перед ее ребенком: что из него вырастет? Молодой орел, что терзает малолитражку? Острым клювом бьет людей в грудь? Дает победить себя в слаломе, трасса которого проходит прямо за их домом для развлечения и для того, чтобы люди привыкли к обходным путям? Все, чего бы ни пожелали ребенок и мужчина, опасно — так или иначе. Мать пытается зубами натянуть одеяло на свои обнаженные соски, в которые только что впивался зубами отец. Картинки на экране замирают. Ребенок вошел. Ребенок требует купить ему снегоход, пользоваться которым в этой местности запрещено законом. У клиента есть желание: женщина должна выглядеть соответствующим образом.

Директор желает, чтобы он мог в любой момент, в том числе и в рабочее время, позвонить домой и удостовериться, что о нем постоянно помнят. От него не уйти, как от смерти. Женщине всегда надо быть готовой вырвать свое сердце, положить его как облатку на язык и продемонстрировать, что и остальное ее тело с готовностью ждет хозяина: именно этого он ждет от жены. Он и держит ее в узде, и она подчиняется взору из-под его век. Он видит все, у него есть право на то, чтобы заглядывать туда, куда захочет, ведь его член буйным цветом расцветает на колючей грядке, и пышно раздуваются поцелуи на губах. Однако прежде он все как следует рассмотрит, чтобы появился аппетит, ведь известно, что люди способны есть глазами, и ничто не останется скрытым от взгляда, кроме неба, недоступного робким взорам мертвецов, неба, в которое они до последней секунды верили. Вот и мужчина намерен приготовить своей женщине райское наслаждение на земле, а она иногда готовит ему еду. Она по его желанию три раза в неделю печет знаменитый линцевский торт, а муж позволяет себе с уважением отзываться о знаменитом, ныне покойном уроженце Линца,[1] восседая в отдельной комнате трактира за столом с завсегдатаями, которые радуются, что благодать истории может повториться в любой момент, и при этом заглядывают в стакан, высматривая, что же преподнесет им власть на этот раз.