Похоть

Оба этих человека щедро тратят себя, потому что обладают большим запасом. Они вздымаются новой волной ощущений, чудесные любовники, дома у которых лежат новейшие эротические каталоги. Но только те, кому все это больше не нужно, потому что они сами себе достаточно дороги, только они могут предложить самих себя взамен. Они выплескиваются за свои пределы, за свои дамбы и плотины, ведь они утверждают, что безудержно отданы на волю своему чувству, которое готово следовать за ними постоянно, потому что для него одинаково хороша любая цель. Герти вдруг ужасно захотелось писать, что она и делает, сначала потихоньку, потом во всю мочь. Помещение слишком мало для ее запаха. Она задирает полы халата, но пояс все же немного намокает. Михаэль принимает игру, он подставляет руки, и струйка журчит прямо в ладони, сложенные ковшиком. Он со смехом омывает этой водой свои лицо и тело, затем опрокидывает женщину навзничь и набрасывается на еще мокрые половые губы, покусывая, посасывая, выкручивая их. Потом он тянет Герти в лужу, которую она сама же и напрудила, и набрасывается на нее сверху. У нее закатываются глаза. Однако наверху, там, куда они закатываются, нет ни единой лампочки, там темно, там одно лишь внутреннее пространство ее скалящегося в улыбке черепа. Это настоящий праздник. Мы наедине друг с другом и общаемся с нашим полом, с нашим дорогим гостем, который хочет, чтобы его постоянно потчевали изысканными деликатесами. Только что надетый халат вновь сорван с тела женщины, и она забирается глубоко в сено. На дощатом полу — темное мокрое пятно, словно оставленное неким высшим существом, появления которого никто заметил. Сцену освещает только лунный свет, пусть он останется любезно, в соседстве милом обретя отдохновенье. И воздавая милому соседству равной мерой.

Бледные мешки грудей лежат на ее грудной клетке, прежде ими пользовались лишь один ребенок да один мужчина. Да, дома мужчина вновь и вновь выпекает свой ненасытный насущный хлеб. Грудь можно и прооперировать, если она за едой будет свисать на стол. Грудь создана для ребенка, для мужа и для ребенка в муже. Ее владелица по-прежнему барахтается в луже, впитываемой досками. От холода она стучит костями и суставами. Михаэль кусает ее, забираясь все глубже. Он кусает волосы на лобке, оттягивает и крутит соски. Вот-вот данные ему богом дары поднимутся в нем и возжелают быть вновь извергнутыми наружу. Вперед, к оружию, воткнуть в нее член поглубже, или стоит подождать? Он видит белки ее глаз, одновременно слышны ее протяжные громкие стоны.

Неожиданно молодой человек пугается той самоотверженности, с которой он расходует себя, не растрачивая полностью. Он постоянно выходит из женщины, чтобы потом снова устроить своего вольного птенчика в ее клетке. Он лижет Герти во всех местах, водит по лицу языком, еще сохранившим вкус мочи. Женщина пытается удержать его язык, сжимая зубы. Это больно, и одновременно это язык, понятный любому животному. По-прежнему держа ее за волосы, он поднимает ее голову, потом вновь резко опускает затылком на пол, с которого он ее поднял. Она раскрывает рот, и пенис Михаэля основательно прочесывает ее внутри. Глаза ее закрыты. Сильными толчками коленей он заставляет женщину распахнуть бедра. К сожалению, на этот раз переживание лишено новизны, ведь один раз он уже все это проделал. Вот вы и снова в собственной шкуре, и вожделение ваше все то же! Оно представляет собой бесконечную цепь повторений, которые с каждым разом нравятся нам все меньше, потому что электронные средства массовой информации и электронная музыка приучили нас к тому, что каждый день нам прямо на дом доставляют что-нибудь новенькое. Михаэль широко распахивает Герти, словно хочет прибить ее к кресту, хотя, собственно, он намеревался вскоре повесить ее в шкаф, где уже висит другая редко надеваемая одежда. Он смотрит в ее скважину, теперь ему уже известно все содержимое. Когда она пытается отвернуться, потому что не выдерживает испытующих взглядов, сопровождаемых щиплющими, загребающими руками, он отвешивает ей пару оплеух. Ему хочется и позволено рассматривать и делать все. Очень многих подробностей не видно, и, если доведется встретиться еще разок, нужно будет позаботиться о хорошем освещении, прихватив карманный фонарик, прежде чем, просветленному, появляться из темной ночи в ремонтной мастерской ее тела. Пусть женщина научится сносить взгляды господина, направленные на ее половые органы, прежде чем успеет привязаться к его члену, ведь на него и так не мало всего завязано.