Похоть

Нет, запасных частей пока нет в наличии. Гроза, насланная нашим Богом, голосом пола, кратчайшим путем гонит нас к гибели. Оставим мужчине его чувства, чтобы он в тишине и покое мог прочувствованно поразмышлять о себе! Мы, женщины, должны обустраивать сами себя и прислушиваться к гулкой и далекой тишине, доносящейся из ваших безжизненных приборов, уважаемые господа, из приборов, сотрясающихся даже под слабым напряжением гарантийного талона в страхе, как бы не вышел срок их годности. О нас мужчины думают в последнюю очередь! Михаэль поселился в ней чужаком, чужаком он ее и покидает. Может быть, с его полувялого отростка упадет еще несколько капель Герти на лицо, которое не удалось вовремя уберечь. Друзья и подруги с горящими от веселья и жизненной полноты лбами возвращаются в теплые края и восстанавливают свои силы, прежде чем станут рабочей силой с высоким положением в обществе. Ничего не поделаешь. А потому — из-за стойки бара шагай прямо в гущу жизни и не заботься ни о чем! Столик, накройся, и Герти снова упаковывают в одежду. Михаэль, не разогревшийся даже для скромного дебюта, от всей души смеется. Все они намерены теперь наперегонки скатиться вниз с Альп, словно несущий свежесть поток. Так они поднимут бучу и снежную бурю в этом ярком свете, и все для того, чтобы им, сыновьям долины, довелось еще разок как следует размахнуться и похлестать вокруг своими хвостами. Они нетерпеливо вливаются в ряды тех, кто скоро тихо уснет навеки. Они пробиваются в первые ряды, и те, кто рожден в нищете, не будут на них в обиде! Им хорошо известны заповеди отца! Между нами не возникнет недоразумений перед станцией подъемника, где все вокруг завалено пластмассовыми стаканчиками. Недоумков, отправившихся на чужую территорию и встретившихся здесь, отталкивают в сторону, пусть они побудут в компании им подобных. Пусть терпеливо выстаивают в очереди вместе со своими прекрасными долгоиграющими пластинками, которые собирали всю жизнь. Их князья поют сейчас в хоре, и поют намного громче! Кроме того, молодость проходит сама по себе и проходит вовсе неплохо.

Я понимаю, вы выглядите вполне согревшимися.

Их вовсе нельзя назвать детьми печали. Они помогают женщине подняться на ноги, отряхивают ее, снег под ней насмешливо скрипит. Из-за этих сынков ей не пришлось слишком сильно страдать. Кто-то сует ей в руки мокрые трусики — открытку на память. На ней даже застегивают шубу. Пищевая установка ее тела снова начинает пропитывать волосы жиром. Она уже подписала чек, осталось только подогнать по фигуре новые платья из бутика. Она хотела заново обтянуть свое тело, однако с каждым днем все сильнее ощущает тяжелые мешки, которые тащит на себе ее кожа. Эти сыновья и дочери, золотые яйца в гнезде общеобразовательной школы, не имели в виду ничего дурного. И нас в любой момент могут стряхнуть с нашего хлипкого дерева! И тогда мы как листва упадем в прекрасный сад владельца, усеянные мучнистой росой. Жена директора может считать и рассчитывать сколько угодно — ей не удастся собрать себя в кучку, чтобы запалить из своих листьев сколько-нибудь пристойный костер. Одни лишь дети, ведомые небом, поют в хоре, когда они попадают в этот дом и смеются над своими родителями, стоя на роскошном ковре. Потом мы этого не услышим. Михаэль готов теперь с ней поболтать, ведь уже слишком поздно. Он с шумом роется в ее шубе и под платьем, со смехом оттягивает и крутит ее соски. Другую руку он сует ей между ягодиц. А потом вдобавок забирается своим рассудительным языком в ее рот. Свой член он добровольно отозвал назад, чтобы еще раз подвергнуть его обработке. Михаэль всегда рад, когда он может с ним позабавиться. И где только не шастает этот тип! Не завершилось ничего, кроме времени. Хлопают дверцы машин, они разговаривают о друзьях и о приятных вещах, за которые заплачено, которым они доверяются, как спортивным снарядам, которые у них есть или которые им приходится изображать самим. Но все напрасно! Божественные люди никогда не станут равными обычному человеку, они могут только радоваться, что постигают себя. В людей беспомощно прокрадывается то, что они выпили, и прокрадывается им в самую голову. Пусть оно в них отдохнет! Их тошнит прямо в снег. Женщины шумят, дети жалуются. Отлично, машина уезжает, однако содержимое этих людей остается тут и дремлет на природе, где происходит все подлинное и где товары обманывают собственные этикетки. Все они громко кричат, требуя вечно держать при себе, удерживать в своих руках привлекательного человека. Однако господа бросают нам корм только раз в месяц, и мы слишком расходуем себя, время это покажет.