Похождения бравого солдата Швейка во время Мировой войны Том II

Они сели за карты.

Поезд остановился на станции Мошон. Уже стемнело, и никого не выпускали из вагона.

Когда поезд двинулся дальше, из одного вагона послышался громкий голос, словно старавшийся заглушить стук и грохот колес. Какой-то солдат из Кашперских гор, на которого сильно подействовали надвинувшиеся сумерки, страшным голосом стал воспевать тихую ночь, надвигавшуюся на венгерскую равнину:

Доброй ночи! Доброй ночи!
Кто устал, сомкните очи.
День окончен безмятежный,
Отдых дан руке прилежной…
До утра сомкните очи.
Доброй ночи! Доброй ночи!

— Заткнись, несчастный! — прикрикнул кто-то на сентиментального певца, который тотчас же умолк.

Его оттащили от окна.

Но прилежные руки не отдыхали до самого утра. Как почти во всем поезде при свете огарков, так и здесь, но только под маленькой керосиновой лампочкой, продолжалась игра в свои козыри, и каждый раз, когда кто-нибудь проигрывал, Швейк заявлял, что это — самая справедливая игра, потому что каждый может прикупить столько карт, сколько ему вздумается.

— В этой игре, — утверждал Швейк, — надо только купить туза и семерку, а потом можно их выложить. Остальные карты прикупать не стоит. Это всегда рискованно.

— Давайте, выпьем-ка, — предложил при общем одобрении Ванек.

— Семерка червей, — объявил Швейк, снимая карты.— Каждый платит пять хеллеров, прикупка в четыре карты. Ну-ка, живее, чтобы дело не стояло.

На всех лицах отражалось такое довольство, как будто бы не было никакой войны и люди не ехали в поезде, везшем их на фронт, на кровавую бойню, а сидели за столиками в каком-нибудь пражском кафе.

— Вот не ожидал, — сказал Швейк по окончании одной партии, — что получу еще туза, когда я пошел ни с чем и прикупил все четыре карты. Что вы могли поделать со мной вашим королем!? Ведь я бы убил его с первого хода.

И в то время, как здесь били королей тузами, где-то на фронте короли били друг друга своими подданными.

В штабном вагоне, где сидели офицеры маршевого батальона, царила вначале необычайная тишина. Большинство офицеров углубилось в чтение маленькой, в коленкоровом переплете, книжечки под названием: «Грехи отцов», рассказы Людвига Гангофера, и внимательно изучало страницу сто шестьдесят первую. Батальонный командир, капитан Сагнер, стоял у окна и держал в руках такую же книжку, тоже открытую на сто шестьдесят первой странице.

Он глядел на пробегавший мимо него ландшафт и обдумывал, как ему получше объяснить, что делать господам офицерам с этой книгой. Собственно говоря, все это дело имело строго конфиденциальный характер. Тем временем офицеры недоумевали, не спятил ли полковник Шредер окончательно с ума. Правда, он давно уже, что называется, заговаривался, но все же нельзя было ожидать, что это случится с ним так внезапно. Перед отходом поезда он созвал их всех на последнее совещание, где сообщил им, что для каждого из них приготовлен один экземпляр книги «Грехи отцов» Людвига Гангофера, и что он приказал доставить эти книги в канцелярию батальона.

— Господа, — сказал он с таинственным выражением,— никогда не забывайте страницы сто шестьдесят первой.

Углубившись в эту страницу, офицеры все же не могли ничего понять. На этой странице какая-то Марта подходила к письменному столу, извлекала оттуда какую-то роль и вслух соображала, что публика должна будет чувствовать сострадание к исполнителю этой роли. Затем на этой же странице появлялся еще какой-то Альберт, который всячески старался острить, но его остроты, без связи с предыдущим текстом, казались такими плоскими, что поручик Лукаш от злости перегрыз свой янтарный мундштук.

«Старик положительно спятил, — думали все, — и с ним дело обстоит плохо. Теперь уж, наверно, его назначат в военное министерство».

Капитан Сагнер отошел от окна, составив, наконец, план своего маленького доклада. У него не было особого педагогического дарования, и поэтому-то он так много убил времени, пока не справился со своей задачей — объяснить значение сто шестьдесят первой страницы.

Прежде чем начать свою речь, он назвал офицеров «господами», как это делал и старик-полковник, хотя еще раньше, чем они сели в поезд, он называл их «товарищами».

— Итак, господа, — начал он и сообщил, что вчера вечерам получил от полковника инструкцию касательно сто шестьдесят первой страницы романа Людвига Гангофера «Грехи отцов».

— Итак, господа, — торжественным тоном продолжал он, — я должен познакомить вас с секретной инструкцией по поводу новой системы шифрования донесений и приказов во время боевых действий.

Кадет[3] Биглер вытащил записную книжку и карандаш и сказал полным служебного усердия тоном:

— Я готов, господин капитан.