Похождения Червонного валета. Сокровища гугенотов

— Ручаюсь, что записка начиналась словами: «Если Вы по-прежнему любите…» — сказал граф Эрих.

— Почему вы знаете? — удивленно воскликнул Конрад.

— И что вы любите знатную даму, до которой вам далеко как до звезд! — прибавил Арнембург.

— Но позвольте…

— И мы можем даже назвать вам ее имя!

— Ну уж это…

Граф наклонился к уху барона ван Саарбрюка и что-то шепнул ему.

— Но кто же мог сообщить вам мой секрет? — изумленно спросил барон.

— Никто, — ответили ему молодые люди. — Дело в том, что мы тоже любим эту даму.

Барон схватился за эфес шпаги. Арнембург рассмеялся.

— Полно! — сказал он. — Раз она призывает всех, кто любит ее, значит, она нуждается в них во всех!

— Вы правы, — согласился Конрад.

— Значит, нам нет основания ссориться, а будем вместе продолжать наш путь. Позвольте и мне назвать себя: я — Лев д'Арнембург.

— А я — граф Эрих де Кревкер!

— Ручаюсь, — продолжал Арнембург, — что до получения этой записки вы не знали, что ей известно о вашей любви! Как же она узнала о ней?

— Однажды мне пришлось спасти ее на охоте от разъяренного кабана, и моя тайна вырвалась у меня.

— Откровенно говоря, мне это даже нравится, — сказал Лев смеясь. — Это, по крайней мере, вносит хоть некоторое разнообразие, а то нашу любовь она открыла одним и тем же образом.

— И должен сознаться, что вы оказались смелее меня! — прибавил граф Эрих.

— Я всегда смел, когда выпью, — флегматично ответил барон.

— А в тот день вы выпили?

— Да, но немного: бурдюк рейнвейна!

— Однако! — пробормотали в ответ молодые люди.

Разговаривая таким образом, молодые люди безостановочно взбирались по холму, на вершине которого высились развалины старого замка. Среди руин только одна башня уцелела более или менее. Эрих де Кревкер, который ехал впереди всех, первый очутился на пороге и сейчас же, обернувшись к своим спутникам, воскликнул:

— Черт возьми! А вот и четвертый, господа!

IV

Действительно, в глубине громадной башни виднелся ярко горевший огонь очага, у которого примостился молодой человек лет двадцати пяти. Услышав голос графа, он встал и положил руку на эфес шпаги. Но Эрих не обратил на это ни малейшего внимания и, не слезая с лошади, въехал прямо во внутренность башни.

— Кто вы такой? — удивленно спросил его молодой человек.

— Меня зовут граф Эрих де Кревкер, — ответил тот.

Увидев, что за графом следуют еще двое, молодой человек окончательно изумился и вскрикнул:

— Да что вам нужно здесь, господа?

— Нам назначено здесь свидание в полночь.

— В полночь?

— Как и вам, должно быть?

— Да, вы правы!

— Я уже имел честь сообщить вам, — сказал тогда граф, — что меня зовут Эрих де Кревкер.

Молодой человек поклонился.

— Вот этого господина зовут Лев д'Арнембург!

Молодой человек снова поклонился.

— А вот этот господин — барон Конрад ван Саарбрюк!

Молодой человек отдал третий поклон и сказал:

— Господа, я бургундский дворянин, и меня зовут Гастон де Люкс.

— Батюшки! — сказал граф. — Ведь вы были пажом герцога Генриха Гиза?

— Еще пять лет тому назад я был им!

— И вас пригласили сюда на свидание к двенадцати часам таинственной запиской?

— Да, все это верно.

— В таком случае, — заявил Эрих, — тут дело не обошлось без любви!

— Да вам-то какое дело до этого! — нетерпеливо ответил Гастон, вздрогнув.

Переговариваясь, прибывшие спешивались, по очереди привязывали лошадей к дереву, которое неизвестными путями пробилось сквозь развалины, и подсаживались затем к огню.

— Так вас интересует, какое нам дело до этого? — насмешливо сказал Кревкер. — Да видите ли, весьма возможно, что мы все отлично знаем ваш секрет!

— У меня имеется всего-навсего один секрет, но он затаен так глубоко в моем сердце, что лишь один Бог может знать его!

— Только Бог? Ну а она?

— Кто «она»? — крикнул Гастон, подскакивая на обрубке дерева, служившем ему сиденьем.

— Она, то есть та женщина, которую вы любите так же, как любим ее и все мы!

— Этого не может быть! — с отчаянием в голосе крикнул Гастон.

— В жизни часто случается невозможное, — ответил граф, — а в доказательство я, если хотите, могу назвать вам ее имя!

— Это совершенно излишне! — сказал сзади них звучный, красивый женский голос, заставивший их вздрогнуть и сорваться с места.

У порога остановилась женщина, сбросившая с головы капюшон и подставившая свое розовое, обрамленное золотистыми кудрями лицо красноватым отблескам горевшего костра. Она была сложена очень красиво и хрупко, но под этой хрупкостью чувствовалась стальная мощь души, заставляющая повиноваться самую грубую физическую силу. И действительно, молодые люди, которые испытали уже не одну опасность и много раз бестрепетно смотрели в лицо смерти, опустили теперь головы под ласковым, но твердым взором женщины.