Похождения Чичикова, или мертвые души. Поэма Н. Гоголя

Окончим и мы наши замечания. Не будем более говорить о слоге, об образе выражения, но скажем в заключение: каково понятие автора об искусстве и цели его, если он думает, что художник может быть уголовным судьею современного общества? Да если и положим, что такова действительность писателя, так разве выдумками на современное общество, разве небывалыми карикатурами укажет он на зло и предупредит его? Берем на себя кажущееся смешным автору название патриотов, даже так называемых патриотов, – пусть назовут нас Кифами Мокиевичами, но мы спрашиваем его: почему, в самом деле, современность представляется ему в таком неприязненном виде, в каком изображает он ее в своих „Мертвых душах“, в своем „Ревизоре“, и для чего не спросить: почему думает он, что каждый русский человек носит в глубине души своей зародыши Чичиковых и Хлестаковых? Предвидим негодование и оскорбление защитников автора: они представят нас поддельными патриотами, лицемерами, может быть, чем-нибудь еще хуже – ведь за такими безделками у многих дело не станет!.. Их воля, но мы скажем прямо и утвердительно, что, приписывая предубеждение автора доброму намерению, нельзя не заметить какого-то превратного взгляда его на многое. Между тем как его восхищает всякая дрянь итальянская, едва коснется он неитальянского, все становится у него уродливо и нелепо! Вы скажете, что Чичиков и город, где он является, не изображения целой страны, но посмотрите на множество мест в „Мертвых душах“: Чичиков, выехавши от Ноздрева, ругает его нехорошими словами. „Что делать? – прибавляет автор, – русский человек, да еще и в сердцах!“ – Пьяный кучер Чичикова съехался с встречным экипажем и начинает ругаться. „Русский человек, – прибавляет автор, – не любит сознаваться перед другим, что он виноват!“ – Автор изображает извозчика, который „заворотил в кабак, а потом прямо в прорубь, и поминай, как звали“. „Эх! русский народец, – прибавляет он, – не любит умирать своею смертью!“ – Автор изображает красотку (ту самую, которую сравнивал он с яичком) и уверяет, что у нее было такое лицо, какое только редким случаем попадает на Руси, где любит все показаться в широком размере, все что ни есть, и горы, и леса, и степи, и лица, и губы, и ноги! – Изображается город – фризовая шинель, необходимая принадлежность города, по мнению автора, – плетется по улице, „зная одну только (увы!) слишком протертую русским забубённым народом дорогу/“ – Какие-то купцы позвали на пирушку других купцов – „пирушку на русскую ногу“, и пирушка, – прибавляет автор, – как водится, кончилась дракой», причем одни уходили других «хоть и от них понесли крепкую осадку на бока, под микитки и под сочельник, и у одного даже был вплоть сколот насос, то есть весь разможжен нос…» Спрашиваем: так ли изображают, так ли говорят о том, что мило и дорого сердцу? Квасной патриотизм[17]! Мм. гг., мы сами не терпим его, но позвольте сказать, что квасной патриотизм все же лучше космополитизма… Какого бы?.. Да мы поймем друг друга!..