Похождения Гекльберри Финна (пер.Энгельгардт)

Мы, разумеется, ничего не ответили и вместо того пустились удирать так быстро, что только пятки у нас замелькали. Мы услышали, как следом за нами устремилась целая толпа. «Бац, бац, бац!» — раздалось несколько выстрелов, и целый рой пуль со своеобразным свистом и жужжаньем пролетел мимо нас. Позади себя мы услышали крик:

— Вот где они! Они направляются к реке! Выпустите скорее собак!

Погоня быстро приближалась. Мы как нельзя лучше ее слышали, так как преследователи были в сапогах и громко кричали, мы же были без сапог и молча улепетывали по тропинке, ведущей к фабрике для расчесывания хлопка. Когда погоня почти уже нас настигала, мы проворно свернули в кусты, пропустили ее мимо себя, а затем побежали за нею следом. Все собаки были перед тем заперты для того, чтобы они своим лаем не распугали разбойников. С тех пор, однако, их кто-то выпустил, и они бежали прямо на нас, заливаясь самым бешеным лаем. Во всяком случае, это были знакомые собаки, а потому мы остановились их обождать. Убедившись, что кроме своих никого нет и что мы не намерены поощрять чем-либо их охотничьи инстинкты, собаки остановились лишь на минутку, чтобы с нами поздороваться, и устремились прямо вперед, где слышался шум и гам. Тогда мы опять пустились бегом вслед за ними, вдоль берега, вверх по реке и, добежав чуть не до фабрики, свернули оттуда напрямик сквозь кусты к месту, где спрятан был мой челн. Спрыгнув в него, мы принялись грести изо всех сил, направляясь на середину реки, причем старались как можно меньше шуметь. Отплыв на из рядное расстояние от берега, мы продолжали уже не спеша грести к острову, где находился мой плот. Мы слышали, как наши преследователи на берегу перекликались и перебранивались друг с другом, но мало-помалу, по мере того как мы удалялись, возгласы эти доносились до нас слабее и наконец совершенно за мерли. Когда мы все взобрались на плот, я сказал:

— Ну, теперь, дружище Джим, ты стал опять свободным человеком. Ручаюсь, что ты никогда больше не будешь невольником.

— А ведь какую ловкую шутку мы выкинули, Гек! Она была великолепно задумана и великолепно вы полнена. Пожалуй, что никому на свете не удастся придумать такого запутанного и блестящего плана, как этот! — ответил Джим.

Мы все были несказанно рады, но больше всех радовался Том, так как ему в икру ноги попала пуля, которая там и засела. Узнав об этом, мы с Джимом почувствовали, что бодрость духа у нас несколько ослабевает. Рана причиняла Тому сильную боль. Кроме того, из нее сочилась кровь. Мы уложили его в шалаш и разорвали одну из оказавшихся там рубашек герцога, для того что бы перевязать рану. Том, очевидно находившийся в сильном возбуждении, вскричал:

— Подавайте сюда эти тряпки. Я сам сделаю себе перевязку! Не мешкайте только по пустякам. Отталкивайте живее плот, и устроенный нами побег окажется как нельзя более удачным. Ну же! Говорят вам, отчаливайте живее! А ведь мы изящно устроили дело! Не правда ли, ребята? Жаль, что нам не пришлось жить во времена Людовика XVI! Тогда бы в его биографии не стояла фраза: «Сын святого Людовика, воз носись на небо!» Нет-с, мы увезли бы его за границу. Вот что сделали бы мы с ним, и устроили бы это так ловко, что просто любо-дорого было бы поглядеть. Отчаливайте же скорее, говорят вам!..

Мы с Джимом, однако, вместо того чтобы оттолкнуть плот от острова, совещались друг с другом и размышляли. Подумав с минутку, я спросил:

— Ну, Джим, что ты на это скажешь?

Он ответил:

— Вот как я гляжу на это дело, Гек. Если бы он сидел в тюрьме и при его освобождении подстрелили бы какого-нибудь другого мальчика, разве он сказал бы тогда: «Спасайте меня, потому что некогда возиться с доктором, который нужен, чтобы ухаживать за раненым». Разве мог бы сделать это такой хороший мальчик, как Том Сойер? Разве поворотился бы у него язык сказать это? Вы сами знаете, что не поворотился бы. Ну, так неужели Джим на его месте скажет что-нибудь подобное? Нет, Гек, я не тронусь ни на шаг с этого места без доктора, если бы даже мне пришлось здесь просидеть целых сорок лет.

Я знал, что душа у Джима нисколько не хуже, чем у любого белокожего, и находил слова его именно такими, какими им следовало быть. Все недоумения у меня поэтому рассеялись, и я сообщил Тому, что немедленно же отправляюсь за доктором. Он сперва было категорически протестовал, но мы с Джимом не поддавались и объявили, что не тронемся с места. Тогда он хотел вылезти из шалаша и сам оттолкнуть плот от берега. Он принялся с нами браниться, но и это не произвело на нас ни малейшего впечатления.

Видя, что я уже усаживаюсь в челнок, Том сказал: