Похождения Невзорова, или Ибикус

Все это произошло в несколько секунд. Все же Невзоров успел заметить в тени под воротами третьего человека, - он стоял, подняв на высоту плеча револьвер, поблескивая очками.

Семена Ивановича втолкнули в сводчатую комнату, в затхлый махорочный воздух. Дверь захлопнули. Он подошел к клеенчатому дивану и сел. Напротив у стены, у стола, сидел человек в изжеванной шинели. Над ним, под облупленным сводом, горела лампочка в пять свечей. Человек не спеша копал в носу, глядел на палец, затем вытирал его о подмышку. У него было веснушчатое, широкоскулое лицо, с острым носиком торчком, и закрученные усики.

- Скажите, пожалуйста, где я нахожусь? Я ничего не могу понять, спросил у него Невзоров.

- А вот в зубы дам - поймешь.

- Все-таки я же должен знать, за что меня арестовали.

Человек в изжеванной шинели уперся обеими руками о стол и начал приподниматься.

Невзоров больше не продолжал беседы. От волнения и скверного воздуха он ослаб. Подобрал ноги, прилег и завел глаза. Но сейчас же со стоном открыл их. Человек у стола продолжал закручивать усики.

Вдруг загрохотала дверь. Трое в солдатских шинелях впихнули в комнату ощеренного от злости юношу. Он стоял некоторое время, вытянувшись, в щегольской бархатной куртке. Через смуглую щеку у него шла кровавая царапина. Затем решительно сел на клеенчатый диван.

- Сволочи, - сказал он и поморгал пышными ресницами. Невзоров посматривал искоса, - где-то он видел этого человека, удивительно знакомое лицо... Рот, как у девушки... Не в кафе ли у "Бома", на Тверской? Ну, конечно - вместе с покойной Аллой Григорьевной и косматым человеком, похожим на бабу...

- Простите, вы не граф Шамборен, художник?

Юноша, точно рысь, повернул голову:

- А! Невзоров!

- Виноват, - поспешно заявил Семен Иванович, - настоящая моя фамилия Семилапид Навзараки. Невзоров - это псевдоним. Представьте: схватили на улице, сижу здесь, ничего не понимаю.

- Поймешь, - сказал человек у стола, - у нас втолкуют.

На этом разговор прервался. Послышался звон шпор. Вошел ротмистр, великолепный блондин в пышных галифе. Трогая мизинцем пробор, он спросил нараспев, как глубоко светский человек:

- Кто здесь - именующий себя Семилапидом Навзараки?

Семен Иванович вскочил, всем своим видом изображая величайшую благонамеренность, и пошел к дверям, где с боков к нему примкнулись часовые.

Матерый полковник, - видимо, из бывших жандармских, - задумчиво курил, свет хрустального абажурчика поблескивал на крепких ногтях его. Невзорова втолкнули в кабинет. Он остановился близ двери, поклонился. Полковник не обратил на него решительно никакого внимания, курил толстую пушку, полузакрыв глаза. Только неясно под столом зазвенела шпора.

Затем негромко, будто обращаясь к невидимому собеседнику, полковник сказал:

- В первый раз едете в Испанию? Никогда не изволили там бывать, граф?

У Семена Ивановича задрожала челюсть, ужас пошел по коже. Он оглянулся, - с кем это разговаривает полковник? Облизнул губы, промолчал. А полковник тем временем повернул львиное лицо, украшенное седеющими подусниками, и, устремив чистый, холодный взгляд поверх головы Семена Ивановича, сказал раздельно:

- Имя, отчество, фамилия?

- Навзараки, Семилапид, - с трудом ответил Невзоров.

- Зачем, ну, зачем, граф, так унижать свое достоинство? Мы же знаем, что вы не Семилапид Навзараки. - И вдруг глаза полковника - яростные, выпрыгивающие - воткнулись в глаза Невзорову, просверлили мозг до затылка... Семен Иванович попятился. Глаза пришили его к стене и перескочили на лист чистой бумаги. Полковник обмакнул перо и записал:

"Навзараки. Года? 37. Место рождения? Херсон. Занятие? Торговля. Превосходно".

Он осторожно поднес к губам папиросу:

- Какого именно рода товар изволите продавать?

- Каракуль.

- Превосходно. Не желаете ли присесть? Нет, сюда, к столу. Так вы говорите, что торгуете сапожным кремом?

- Какой там сапожный крем! - завизжал Невзоров. - Ничего я не знаю про сапожный крем...

Полковник только поднял брови и продолжал писать красивым, длинным почерком. Семен Иванович, почти бессознательно, пошарил в жилете, достал две бумажки, по пяти английских фунтов каждая, привстал и положил их под угол промокашки. Не оборачиваясь, полковник сказал вежливо:

- Мерси. - Положил перо и закурил новую пушку. - Вас еще не подвергали личному обыску? Эта проклятая революция порядком потрепала наш аппарат. В особо деликатных случаях я доверяю одному себе. Разрешите поинтересоваться содержанием карманов.

Он пересчитал деньги Невзорова, вложил в конверт и запечатал: "Будьте совершенно покойны". Затем осторожно развернул паспорт:

- Гм, прекраснейшая работа, - это фальшивомонетчики с Пересыпи. Дорого заплатили? Ну-с, - это все ваши документы?

- За последнее время неоднократно бывал ограблен, жестоко пострадал, ваше превосходительство.

- Странно. Как же вы, граф, едете без мандата на такую ответственную и ужасную работу?

- О чем вы?.. На какую работу?..

- Я спрашиваю, - тут брови полковника слегка сдвинулись, - где мандат? Сокрытие лишь ухудшит ваше положение.

Тогда Невзоров, прижимая к груди трепетную руку, пролепетал: