Похождения Нила Кручинина

После завтрака друзья для вида совершили еще одну небольшую прогулку по острову в обществе пастора и шкипера. Около полудня вернулись на “Анну” и отправились в обратный путь к материку.

На этот раз им сопутствовал легкий норд-вест, и шкипер Хеккерт показал высокое искусство управления в ледовых условиях парусным ботом без помощи мотора. Только подходя к дому, шкипер запустил двигатель, и “Анна”, задорно постукивая нефтянкой, к полуночи пришвартовалась у пристани. Гости распрощались со спутниками и отправились в свой “Гранд отель”.

Нельзя сказать, чтобы они возвращались в хорошем настроении. Кручинин выглядел совершенно спокойным, но Грачик знал, что душе его свирепствует шторм. Разве вся поездка не оказалась напрасной, и им не предстояло вернуться ни с чем?

Именно с этой мыслью он и улегся спать, с нею же приветствовал и заглянувшие в их комнату наутро яркие лучи весеннего солнца.

Не в очень веселом настроении вышел он к завтраку и уселся в кухне около пылающего камелька, подтапливаемого старыми ящиками, и еле-еле поддерживал беседу с хозяином, по-видимому, не замечавшим его дурного настроения. Грачика удивляло отличное расположение духа, в котором пребывал Кручинин.

Стук в дверь прервал застольную беседу кухню вбежал Видкун Хеккерт. Бледный, растерянный, едва переступив порог, он без сил упал на стул.

Прошло немало времени, пока он успокоился настолько, чтобы более или менее связно рассказать, что привело его в такое состояние. Оказывается, ночью, услышав стук мотора “Анны”, он пришел на пристань, но гостей уже не застал. Не было на “Анне” и пастора. Шкипер и Оле укладывались спать. Несмотря на то, что присутствие этого малого было ему в высшей степени неприятно, он сказал бы даже противно, Видкун решил остаться на “Анне”, чтобы кое о чем поговорить с братом. Они выбрили по трубке и велели Оле сварить грог, грог хорошо согрел их, и они улеглись. И, черт добери, благодаря грогу они спали так, что Видкун разомкнул веки только тогда, когда солнце ослепило его сквозь растворенный кап. Вскоре Видкун сошел на берег вместе с зашедшим за ним пастором. Они пошли было в город, но пастор вспомнил, что забыл на “Анне” трубку и вернулся за нею. Прошло минут десять, пастора все не было. Видкун пошел обратно к пристани. Придя на “Анну”… Да, да, не больше пятнадцати минут прошло с тех пор, как они с пастором покинули “Анну”, и вот теперь, вернувшись на нее…

Кассир прервал рассказ и отер с лица крупные капли пота. Широко раскрытыми неподвижными глазами он уставился на стоящего перед ним Кручинина, который спокойно его разглядывал. Под этим взглядом лицо кассира делалось все более бледным и кожа на нем обвисала безжизненными серыми складками. В отчаянии Видкун сцепил пальцы вытянутых рук и хрипло выдавил из себя:

- …когда через четверть часа я вернулся “Анну”, Эдвард, мой брат Эдвард, был мертв…

Сказав это, Видкун разомкнул руки, и его большие желтые ладони обратились к Кручину, словно защищаясь от него. Мутные слезящиеся глаза кассира стали совершенно неподвижными, остекленев от ужаса. Видкун сидел несколько мгновений, точно загипнотизированный, потом вдруг сразу весь обмяк, уронил голову на стол, его руки бессильно повисли до самого пола, и длинная спина задергалась, сотрясаемая рыданиями.

ГДЕ ПРЕСТУПНИК?

У пристани, где стояла “Анна”, собралась уже толпа. Слух об убийстве быстро разнесся по городку. Он вызвал не только всеобще удивление, но и самое искреннее негодование. Покойный шкипер пользовался любовью и уважением сограждан.

Хотя на пристани не было полиции, собравшиеся соблюдали полный порядок. Никто не делал попыток проникнуть на бот.

Друзья тоже остановились у края пристани, не желая нарушать общий порядок, но несколько человек, по-видимому, из числа уважаемых жителей городка, подошли к ним и от имени присутствующих просили “русских друзей” взойти на судно, не ожидая прибытия полицейских властей, которые в этих местах могут явиться и не очень-то скоро. Кручинин колебался, но, посоветовавшись с Грачиком, решил все же воспользоваться приглашением…

Кручинин и Грачик взошли на борт “Анны”. Несмотря на то, что за время работы с Кручининым Грачик успел изрядно привыкнуть к разного рода происшествиям, ему было грустно при мысли, что жизнерадостный шкипер больше никогда не поднимет паруса и его большие красные руки никогда не возьмутся за отполированные ими спицы штурвала.

Какой-то звон донесся до слуха Грачика. Это мог быть звук упавшего ножа или захлопнутой дверцы камелька… Затем послышалось негромкое бормотанье. Эти звуки на пустом судне заставили Грачика насторожиться. Подойдя к двери, ведущей в крошечный капитанский салон, Грачик увидел широкую спину пастора на уровне стола и понял, что священник, преклонив колено и опустив голову на край стола, читает молитву.