Прочёл «Искателей истины». Не говоря о том, что я очень польщен выбором моей скромной особы в качестве основной фигуры для разговора на такую важную тему, как оздоровление нашего общества путем борьбы с преступлением, - мне нечего возразить по существу Ваших сообщении. Насколько мне не изменяет память, там все на месте: эти частные случаи описаны именно так, как происходили. Однако считаю себя вправе просить Вас о некотором исправлении в общей постановке вопроса. По-моему необходимо не только в декларациях от автора или от действующих лиц показать читателю всю огромность принципиальной разницы в деле борьбы с преступностью в буржуазном обществе и у нас. Нужно рассказать нашим людям и о том, как обстояло это дело во времена царизма и как обстоит теперь, обнажить разницу в самом существе преступности, в её распространении и формах существования. Извините меня, но мне кажется, что из Ваших сообщений не ясно, что в самом нашем обществе больше не существует условий для развития преступных элементов, так сказать «внутреннего масштаба». Из Ваших сообщений несведущий читатель может сделать вывод, будто крупные правонарушения всегда являются результатом подстрекатель-ства со стороны политических сил, враждеб-ных нашему народу и социализму, и будто корни всякого уголовного правонарушения уходят за рубеж. Преступность, как наследие прошлого, существует, к сожалению, и у нас. Воспита-тельная работа нашего общества ещё далеко не достигла того, чтобы сделать ненужным ни наказание, ни профилактику. Поэтому я позволю себе приложить к сему список нескольких интересных «дел». Они могут быть найдены в соответствующих архивах и помогут осветить советскому читателю этот сложный и болезненный вопрос.В этом списке особняком стоит дело №14 («Дело Паршина»). На него стоит обратить внимание не только потому, что оно интересно с розыскной точки зрения. На его примере можно показать широкому кругу наших молодых людей, что было и чего больше не может быть. Думается мне - это важно. Советский читатель хорошо поймет размеры и значение бездны, созданной социальными и политическими времени между нашим обществом и пороком. Преступность пышным букетом расцвела в былые времена потому, что само правосознание буржуазии способствовало этому развитию. Ведь и хищническая деятельность буржуазии была не чем иным, как преступлением. Вы, конечно, помните мысль Энгельса о том, что если один человек наносит другому физический вред, и такой вред, который влечёт за собою смерть потерпевшего, то мы называем это убийством; а если убийца заранее знал, что вред этот будет смертельным, то мы называем его действие умышленным убийством. Если же общество ставит сотни пролетариев в такое положение, при котором они неизбежно обречены на преждевременную неестественную смерть, на смерть столь же насильственную, как смерть от меча или пули; если общество само знает, что тысячи должны пасть жертвой таких условий и все же этих условий не устраняет, то это ещё более страшное убийство, чем убийство отдельного лица, - это убийство скрытое, коварное, от которого никто оградить себя не может, которое не похоже на обычное убийство только потому, что не виден убийца.
