Похождения отставного полковника Плохоты(СИ)

Поэты - людишки не от мира сего. Придётся и скандалить, ибо многие черпают вдохновение граненым стаканом. Приглядеться надобно.

Среди поэтов их литературного агентства многие, как ни странно обладают медицинским или техническим высшим образованием. Вот и хорошо! Командовать ими будет, как и положено, военный человек.

Теперь ему не надо ходить подрабатывать сторожем, теперь у него будет хоть и малюсенький, но отдельный кабинет. За стенкой главный редактор, всегда можно посоветоваться.

Ему куда тяжелее с прозаиками. Не так давно на него повесили святую обязанность написать аннотацию к книгам полуписателя-полубомжа живущего в Америке Мирослава Ягутина, который пишет о том, как стать бомжом! И ведь получил паршивец премию Андрея Белого. Как можно за такое давать премии? За книги: "Я жопу посвятил народу своему", "Америка в моих штанах"? За фразы: "Раздевшись, бомж приседает и с видимым облегчением испражняется у всех на глазах...". Тьфу.

- Ритуля! - крикнул жену, - вытаскивай мой лучший костюм. С завтрашнего дня приступаю к новым обязанностям.

- Ужас, - отозвалась жена.

- Почему? - раскраснелся Захар Сергеевич.

- Потому что теперь тебя днём с огнём не сыщешь.

Понедельник начинается в субботу. Все выходные Захар Сергеевич рисовал себе планы. Он ни перед кем унижаться не будет. Он встаёт на колени только перед флагом и перед детьми.

В понедельник Захар Сергеевич в тёмно-сером костюме при галстуке прибыл в редакцию в свой новый кабинет. И началось.

Первой пташкой залетевшей к нему был поэт, он же юрист Ванька Каинов.

- Привет Захар! Вот несу новые стихи. Пронесся слух, тебя повысили. Дослужился. Молодец. Поздравляю! Главред к тебе направил. Хочу издаться в ближайшем номере нашего альманаха. Зашелестел бумагами, доставая их из объёмного портфеля.

- Слушай.

Гляну в небо с балкона - просинь,

Надо мною полощется простынь.

Что висит теперь, высыхает,

По-весеннему благоухает.

Вот бы мысли, свои, как платье,

Простирать и прополоскать бы...

- Вань, "сучьи метки" напоминает.

- Захар! Смотри на поэзию ширше и народ к тебе потянется.

- Да-да-да, - парировал новоиспеченный руководитель отдела поэзии и сам того не замечая заговорил стихами.

Глядите-ка припёрлась Муза,

Без рифм, от всей души -

Калекой голопузым

Родиться стих спешит.

- Клади на стол свои вирши, покажу главреду, а там, как он скажет.

Ванька хотел было пойти к главреду сам, но его мысли перенаправил звонок с мобильного телефона. Звонили из нотариальной конторы, ему следовало немедленно бежать на работу - дожидался клиент.

Следующим в кабинет постучался молодой, прыщавый, долговязый, эпатажный поэт-песенник, он же автор исполнитель своих творений, он же бард одной из московских музыкальных тусовок.

- Вы знаете, я песню написал, - картинно взмахнул руками.

- Очень хорошо, а как она называется? - поинтересовался Захар Сергеевич, с сомнением глядя на длинную шевелюру юного бездельника. Бард сильно засмущался "Эх, ёж твою мать"!

- Очень хорошо, -пригляделся к прыщавому дарованию Захар Сергеевич. - Вот только "Эх" выбросьте, и будет хорошо. Цыганщиной отдает.

- Вы так думаете? - зарделся аленьким цветочком юнец, - ну так я оставлю слова? Вы почитайте, ежели чего не так, я поправлю.

Его сдуло лёгким ветерком, подувшим из раскрытой настежь форточки. Захар Сергеевич взялся за голову. Если так и дальше пройдёт, он тут с ума сойдёт. Дальше - больше.

Мы были в Европе, мы видели, как

Там окультурен последний дурак!

Вошёл в поэтический раж Андрей Благодатный. Сорок минут Захар Сергеевич внимал виршам, пока не зазвонил телефон. Звонил главред.

- Захар! Кто-нибудь скажет мне, где Машкин? Почему его до сих пор нет?

- Машкин сегодня торгует своими книжками на ВДНХа, - рапортовал Захар Сергеевич.

- Безобразие, - кричал босс, - сегодня надо везти в издательство вёрстку. Что мне тут разорваться. Что ты делаешь?

- Работаю с поэтами, - рапортовал Захар Сергеевич.

- Посылай их к чертовой матери! Дуй ко мне, поедешь с вёрсткой.

- Я?

- Ты.

- У меня сейчас Благодатный.

- Благодатному - благодать. Немедленно ко мне.

И "Колокол" Герцена долго звонил,

Но так и не выступил русский дебил.

Продолжал читать, не обращая ни на кого внимания поэт Андрей, он же в миру отец Андрей из далёкого прихода под Тверью.

- Прошу извинить, - прервал его Захар Сергеевич, - вынужден вас покинуть. Уезжаю по заданию редакции в издательство. Оставьте свои стихи на столе, перезвоню позже, когда прочту.

- Вадим Юрьевич! Куда ехать? - спросил Захар Сергеевич, распахивая дверь в кабинет главреда.

- Да погоди ты! Не суетись. Где Матвеев?

- Он сейчас за кардоном.

- Он вечно за кардоном, - бушевал главред, - Где именно?

- На Кипре расхлёбывает финансовые проблемы, - ответил Захар Сергеевич, - так я поеду?

- Вместо Кипров за своими публикациями следить надобно. Кто так пишет "Раструбы ушей направить на планету" А это? "Стучаться в стены лбом - удел поэта", "Пусть отдохнёт псих от сих до сих". Безобразие. Где культура слова? И мы это печатаем! Вёрстка отменяется. Выкорчую его из альманаха, потом отвезёшь. Устал я.