Похождения поручика Ржевского

Демидов сунул ему пистолет, а Говоров замешкался. Меж тем из-за первых неудачников высунулся еще улан, тотчас ставший неудачником третьим. Был еще четвертый, потом пятый и шестой… Прочие уланы притормозили, а тут и роща подоспела. Влетев вслед за своим взводом в рощу, Ржевский скомандовал:

— Спешиться и бегом заряжать мушкетоны! Тем, у кого заряжены пистолеты, сгуппироваться возле меня! На опушку не соваться, встать под прикрытие дубов!

Сам он быстро выглядел удобный дуб с горизонтальной ветвью на уровне груди, встал за него и начал все с тем же успехом разряжать в подскакавших к роще поляков подсовываемые со всех сторон пистолеты. Поляки, разумеется, осознали, что с пиками в рощу соваться бесполезно, отбросили их и тоже достали пистолеты и карабины. Но одно дело палить в рощу по смутным целям и другое выступать в роли хорошо видимых мишеней у меткого скорострела. В отчаянии они выхватили сабли и гурьбой кинулись в рощу, но к этому моменту мушкетоны были перезаряжены и выстрелили в них дробью в упор.

Оставив на опушке рощи более двух десятков товарищей, уланы попрыгали в седла и помчались прочь от гусарского отряда, оказавшегося им не по зубам. К вечеру гусары Ржевского возвратились в расположение полка, а через полчаса весть об их победе пошла гулять по улицам Гродно. И когда Дмитрий явился под окно своей возлюбленной, Каролина была взвинчена до предела.

— Проклятый москаль! — возопила она. — Убийца, лайдак, вор! Ненавижу тебя!

— Что случилось, моя ласточка? — спросил ошарашенный Митя.

— Ты напал на польских воинов подло, из засады! Они шли сюда освободить нас, а ты их перебил!

— Они шли в авангарде огромной французской армии, решившей разгромить Российскую империю. А я — русский солдат, обязанный ее защищать. Это был мой долг!

— Если бы ты поступил честно, помчался на улан с развернутым прапором и бился с ними грудь в грудь, я бы тебе рукоплескала! Но вы ударили им в спину и тем запятнали свою честь! Поляк никогда бы так не поступил. Поди прочь от меня, жалкий человек!

Ржевский вскинул голову, хотел что-то сказать, но увидел, что его дева уподобилась кобыле, закусившей удила, и к любым доводам кроме кнута будет невосприимчива, покрутил сокрушенно головой, сказал «Эх, Каролина» и пошел действительно прочь.

Глава двадцать вторая Московские страсти

Следующим днем Городецкий явился к Куманину (предварительно заглянув к Краузе) и пригласил его на демонстрацию электрической лампы. Александр Алексеевич как раз куда-то собирался ехать, но живо переменил свое намерение, послал к прежнему адресату своего человека и направил коляску в университет. Когда лампа вспыхнула белым светом и озарила специально зашторенную комнату, купец не удержался, захлопал от удовольствия в ладоши и радостно засмеялся.

— Погодите, — сказал, улыбаясь, Максим. — Вы должны сделать выбор, какого цвета должен быть свет в вашем доме.

И Краузе стал подключать к батарее другие лампы: желтого, зеленого, голубоватого и розоватого цветов. Куманин заулыбался вновь и сказал:

— Пожалуй, остановлюсь на желтом: он приятен глазу и не такой ослепительный. Но у себя в кабинете хотел бы иметь зеленую лампу, а в гостиной — розовую. Сколько же эта лампа будет гореть?

— Она рассчитана на вечер, 6 часов, — сказал Отто. — На следующий придется вставлять новую.

— Это чудо! — истово сказал Куманин. — Я готов вложить пятьсот тыщ в производство таких ламп под вашим руководством. И это для начала. Через год сей капитал к нам вернется, а дальше будет чистая прибыль!

— Не спешите, Александр Алексеевич, — осадил его Городецкий. — Нам еще предстоит создать надежный провод, к которому будут подключаться эти лампы и дело это будет непростым. Даже в вашем доме электрическое освещение вряд ли появится раньше, чем через месяц.

— Месяц? Это не так много. Денег я вам дам на материалы сколько понадобится и по первому требованию. Деньги — это навоз: сегодня нет, а завтра воз.

— Тогда мы уже сегодня начнем регистрацию своей компании по производству электрических ламп, а когда получим права юридического лица, то заключим с вами договор на получение первого займа — со всеми соответствующими обязательствами и гарантиями, — сказал Городецкий.

— Ого! — усмехнулся Куманин. — А ты, оказывается, не такой профан в финансовых делах, Максим Федорович. Но я хочу не займ вам дать, а получить долю в уставном капитале компании.

— И какую же?

— Думаю, баш на баш будет справедливо. Без денег ведь ничего вы сделать не сумеете.

— С ходу мы решать этот вопрос все-таки не будем, — возразил Городецкий. — Сначала регистрация, а потом составление договоров.

— Это, конечно, правильно, — усмехнулся Куманин. — Но учти, Максим Федорович: других инвесторов ты в Москве не найдешь. У нас тут свои правила, знаешь ли…