Похождения поручика Ржевского

– Сначала я прикончу первого, – возразил дуэлянт и сделал стремительный выпад в грудь драгуна. Но Ржевский успел его опередить и отбил удар своей саблей. Француз тотчас кинулся на него, искусно вращая клинком. Ротмистр в несколько касательных движений остановил его атаку и контратаковал. Гусар стал отступать, парируя его выпады и контратаковал в свою очередь. Драгун, отошедший за спину ротмистра, вдруг охнул и упал на землю. Ржевский мгновенно оглянулся и увидел, что тот самый подстрекатель прячет в ножны свою саблю.

– Ах ты пес! – взревел Ржевский, отскочил от настырного дуэлянта, выхватил из-под ментика пистолет и выстрелил в подлеца. Тот тоже повалился, а двое оставшихся зрителей обнажили сабли и двинулись на русского гусара. Дмитрий стремительно нагнулся, схватил саблю незадачливого драгуна и взвихрил вокруг себя сверкающий стальной эллипс. Через несколько секунд оба подстрекателя повалились рядом с первым, а дуэлянт сказал примирительно:

– Все, все, инцидент улажен. Я вкладываю саблю в ножны.

– Ну уж нет, – прохрипел голос с земли, вслед за которым прогремел выстрел. Митю пронзила будто раскаленная стрела и он упал на драгуна.

– А-а! – раздался пронзительный голос Франсуазы. – Помогите! Здесь убивают русских офицеров!

Глава шестьдесят восьмая. Неожиданные встречи

Рождество 1837 года выдалось в Петербурге тихим и ласковым. Мороз в двадцать градусов при полном безветрии казался благом небесным. Все обеспеченные петербуржцы высыпали на Невский проспект, Дворцовую и Сенатскую площади, катаясь на санях, коньках или конке, но больше, конечно, прогуливаясь пешком. Улицы и площади были ярко освещены электрическим светом и то здесь, то там играли оркестры. Поехали кататься в санках и Нина с Максимом по дороге из дома Эйлеров, где они были в гостях. На Сенатской площади Городецкого вдруг окликнули из таких же санок:

– Максим Федорович! С рождеством вас и вашу даму!

– Александр Сергеевич! – узнал Макс. – Поздравляю в ответ. А также вас, Наталья Николаевна. Желаю счастья всей вашей дружной семье. А моя дама является моей женой. Нина Александровна Эйлер – прошу любить и жаловать.

– Я знаю вашу сестру, Александру Зубову, – сказала дружественно жена Пушкина. – У нее прекрасное контральто.

– Это вы моего мужа не слышали, – сказала Нина Александровна. – У него обычный баритон, но он поет душой и такие чудесные неведомые песни, после которых хочется переродиться.

– Так приходите к нам в гости и спойте их, Максим Федорович, – сказал радушно Пушкин. – Я обожаю народные песни. Вы ведь их поете?

– Я всякие пою, Александр Сергеич, – лишь бы они на душу ложились.

– Тогда я, с позволения Наташи, позову еще своих друзей, которых вы, впрочем, знаете. Многим из них неплохо бы обновиться душой.

– Договорились, Александр Сергеевич. Там я вас и спрошу, что вы теперь пишете.

– В этом нет секрета: я начал писать роман под названьем "Петр Первый".

– Ого! – воскликнул Городецкий. – Прекрасная затея! О нашем царе-преобразователе никто пока ничего толком не писал.

– Затея трудная, – возразил Пушкин. – Ведь я до сих пор прозу почти не сочинял, только стишки, поэмы и несколько коротких повестей. К тому же придется перерыть огромную кучу архивных материалов. Но писать о Петре очень хочется, так что потерплю.

– В добрый час, Александр Сергеевич. Мы будем очень ждать этого романа.

Вернувшись домой, Максим обсудил с женой встречу с четой Пушкиных, и она согласилась пойти с ним на званую вечеринку – хотя некоторые нотки в тоне знаменитой светской красавицы ей не понравились. После ужина Нина села раскладывать пасьянс, а Городецкий угнездился за столом. Ему предстояла самая ответственная работа – сочинение финала романа, важность которого давно сформулировал Шекспир: "Конец – делу венец". Поиграв в течение получаса несколькими вариантами финала, он вдруг схватил перо и стал быстро записывать внезапно родившийся экспромт.

"Спустя год в конце марта 1815 г. Наполеон овладел без единого выстрела Францией и вошел в Париж под ликующие крики и аплодисменты горожан. Одним из немногих жителей столицы, которые встретили экс-императора без восторга, был Дмитрий Ржевский. Да, он остался жив после того огнестрельного ранения, но восстанавливался от раны около полугода. Выходила его милая Франсуаза, которая настояла, чтобы полумертвого русского гусара отвезли к ней домой. Пока он был в лежачем положении (3 месяца), русские войска были эвакуированы из Франции кораблями Балтийского флота. Франсуаза не сообщила в О…ский полк о том, что призрела ротмистра Ржевского, а в полку его поискали по всем госпиталям и моргам, погоревали и убыли на родину, вычеркнув из списков.