Похождения поручика Ржевского

– Мурза выяснил, что я атеист и прогнал.

– Ты атеист? Энциклопедистов что ли начитался? Ты же по-французски не понимаешь?

– Полно уже русских переводов и Вольтера, и Руссо и Дидро… Мудрые, по-моему, были люди.

– Мудрые да дураки. Расшатали религиозные и королевские устои Франции и ввергли ее и всю Европу в 25-летнюю свару! Еле-еле усмирили этих горлопанов.

– Не вполне, – возразил Городецкий. – Пять лет назад французы снова свергли Бурбонов. А Луи Филипп Орлеанский объявил себя королем-гражданином.

– Ну и дождется, что его тоже свергнут. Народ в узде держать надо, в покорности. Для того попы и нужны, чтобы втолковывать ему: власть благородным людям дана от бога. Недаром наш Николай Павлович провозгласил девиз России: православие, самодержавие и народность. И его власть в Европе крепче всех.

– Так-то оно так, так-то оно конечно, – подпустил малость юродства Макс, – только отчего же оттуда к нам разнообразные промышленные товары везут, а мы им одно и то же: лес, лен, зерно и кожи? А дело, вероятно, в том, что тамошние горожане куда образованнее наших и потому многое придумать и произвести могут. Образованного же человека религией в подчинении удержать трудно: по себе, бесприютному горемыке, знаю…

– Вы меня в полное смущение ввергли, Максим, – нервически заговорила дама. – Я надеялась, что мы будем с вами жить в полном согласии, по законам людским и божьим, а вы, получается, либерал?

– Я пришел к выводу, Олимпиада Модестовна, – утрированно важно начал Макс, – что мою личность невозможно втиснуть в рамки одного понятия. По происхождению я дворянин и, уверяю вас, горжусь этим. По предприимчивости похож на купца: везде ищу выгоду и, представьте, нахожу – к вящей пользе моего окружения. Вы в этом еще убедитесь. По миросозерцанию я оптимист: считаю, что жизнь прекрасна и удивительна, а в ее несуразностях пусть копаются больные люди, то есть пессимисты. Лучшими созданиями на земле я считаю женщин, в них есть то, чего мне так не хватает: милота, доброта, красота, умение создать уют в самом крохотном гнездышке и еще многие, многие прелестные качества. А впрочем, на них я могу, если вы не против, сосредоточиться…

– Ну-ка, ну-ка, – с легким хохотком поощрила дама.

– Во-первых глаза. Разве у мужчин бывают такие большие глаза, как, например, у вас? Но они же не просто большие, а выразительные! Вот только что вы были готовы метать громы и молнии, сейчас уже смотрите с вниманием, а через минуту, возможно, одарите ласковостью? Во-вторых, волосы. Это же чудо природы! Длинные, густые, шелковистые, манящие к себе мужские пальцы, чтобы погладить или напротив, зарыться в их густоту и потянуть на себя, оживляя инстинкт покорности, присущий женщине. Никогда, никогда я не видел ни одной лысой дамы, в то время как плешивых мужиков – пруд пруди! А губы?

– Хватит, Максим, – рассмеялась Олимпиада Модестовна. – То, что вы поклонник женщин, я поняла при первой встрече. И опыт мне говорит, что если вы либерал и даже атеист, то из неопасной категории. Резать аристократок в случае революции вы не будете и другим не дадите.

– Ни в коем случае! – истово подтвердил Макс.

– Тогда продолжим наше соседство и общение. Пора вам рассказать, в какой журнал или газету вы все-таки устроились?

К 10 вечера Городецкий вновь был в квартире Надеждина.

– Вот крестословица, – сказал он и выложил на стол свою таблицу (аккуратно перечерченную с утра).

– Хм, – буркнул Белинский. – Вот ради такой этажерки люди будут покупать газету?

– Не ворчи, Виса, – пожал ему плечо Николай Иванович. – Давай разгадывать слова.

– Ну, давай. Первое по горизонтали: "Парнокопытное животное". Их полно в мире, парнокопытных!

– Здесь всего 4 буквы…

– Значит, конь.

– Пальцем в небо! Конь – непарнокопытный!

– Хм… Ну, лось

– Могло бы быть, только с четвертой буквы начинается слово по вертикали. Ты знаешь слова, начинающиеся с мягкого знака?

– А что это за слово? "Часть тела", из 5 букв. Бедро? Ребро?

– Палец?

– Позвольте дать вам подсказку, судари, – вмешался Макс. – Рациональнее всего начинать разгадывать слова, начиная с однозначного. Например, здесь есть столица Сардинии. И это…

– Милан? – предложил Надеждин.

– Турин, – буркнул Белинский. – Однозначно.

Макс покинул друзей через час, когда они одолели половину кроссворда – и то с его неназойливых подсказок.

Глава девятая. От кринолина к конке