Похождения Шерлока Холмса в Сибири

Приставу дали котомку Федора, нагруженную самим Холмсом.

Федор заботился о себе сам.

Приставу он дал одну берданку, мне другую, а сам вооружился винчестером, заткнув на всякий случай себе за пояс пару больших финских ножей.

Когда все было готово, мы поели и тронулись в путь.

В наших нарядах приискателей, с винтовками за плечами, мы походили на настоящих сибирских охотников.

Сначала мы шли на запад по вьючной тропе, извивавшейся по гористому берегу Амура.

Пройдя верст двадцать, мы свернули вправо, и пошли тайгой.

Великая сибирская тайга, необъятная и суровая, приняла нас под свою угрюмую сень.

Так продвинулись мы еще верст восемь, когда Федор вдруг остановился.

— Так посмотреть? — спросил он Холмса.

— Что? — удивленно спросил тот.

— Первый «грех». Хочешь?

— Да, — ответил Холмс.

— Ну, так пойдем, — коротко сказал Федор и, оборотясь к нам, добавил:

— А вы здеся побудьте.

Они ушли, а мы с приставом остались на месте. Мы провели довольно скучно время, тем более что оно казалось нам бесконечно длинным.

Но вот, наконец, часов через пять они вернулись.

— Ну, что? Как? — набросились мы с расспросами на Холмса.

— Ничего, — ответил он. — Я видел двух братьев. Их черты лица настолько характерны, что теперь я без труда узнаю всех семерых в любой толпе, тем более что Федор говорил, что все они очень похожи друг на друга.

— О, да! — ответил пристав.

— Мне удалось узнать очень важную вещь, — продолжал между тем Холмс.

— Ну, ну! — заторопили мы.

— Когда мы подошли к опушке тайги против первого «греха», мы засели в кустах почти у самого станционного дома. У столба стоял привязанный оседланный конь, уже взмыленный, и из этого я заключил, что либо у хозяина есть гость, либо он сам откуда-нибудь приехал.

Притаившись в кустах, мы стали ждать. Наконец, дверь отворилась, и из них вышли два рослых молодца. Они были удивительно похожи друг на друга. Один из них сел на лошадь и, кивнув головой другому, сказал:

— Значит, к Сергею!

И уехал. Федор говорил, что Сергей — один из семи братьев. Он живет на четвертом стане отсюда, значит, на центральном. Из этого можно вывести заключение, что четвертый стан представляет из себя центральный сборный пункт.

И, обратясь к приставу, Шерлок Холмс с улыбкой произнес:

— Как видите, если идти по нити сначала, то нетрудно добраться и до клубка.

— Не совсем так, — ответил тот. — Для того, чтобы покончить с ними, надо застать их на месте преступления.

— И это будет, — с уверенностью произнес Холмс. — Надо только быть настойчивым, а не налетать на минутку для того, чтобы посмотреть и ничего не увидеть.

— Посмотрим на вас, — ответил пристав, и в голосе его послышалась ирония, вызванная неприятным для него намеком.

— Итак, Ватсон, сегодня в поход! — заговорил Холмс.

— Ты… этак вы меня совсем загоняете! — проговорил пристав. — Имейте в виду, что я и так уж сильно кашляю.

— О, о! Вы кашляете? Вот уж это совсем не подходящая болезнь! — с сожалением произнес Холмс. — В таком случае вам придется сегодня посидеть одному, иначе вы нас выдадите головой.

— Куда же вы собираетесь?

— На четвертый станок.

— Тьфу, чтобы вас! — разозлился Курабко. — Ведь это верст двадцать восемь отсюда, а то и все тридцать, да еще по горам!

— Вот поэтому-то нам и необходимо двинуться в путь немедленно, — твердо сказал Холмс.

Пристав только рукой махнул.

IX.

Однако ему пришлось покориться.

Хорошо отдохнув и закусив, мы бодро тронулись в путь по вьючной тропе.

Однако, не доходя второго «греха», Федор свернул в тайгу.

— Если идти напрямик, то больше восемнадцати верст не выйдет! — сказал Федор.

— Да это расчудесно! — воскликнул Холмс. — Ведите нас, ведите, дорогой помощник!

Мы свернули с тропы и углубились в тайгу.

Это было чудное путешествие.

Бесконечная, полная тайны, мрачная тайга окутала нас. Исполинские вековые кедры, сосны и ели серьезно и тихо пошептывали своими зелеными вершинами, словно протестуя на неожиданное вторжение в их среду.

Ни дороги, ни даже тропинки не было.

Федор, знавший тайгу как свои пять пальцев, вел нас наизусть, словно дикарь отыскивая дорогу среди гигантских стволов.

Но хотя этот путь и был вдвое ближе, зато по качеству он поистине мог бы назваться каторжным.

Мы то залезали в болото, то карабкались на горы, то чуть не кубарем скатывались в овраги.

Пристав плевал, ругался и пыхтел.

Прошло часа четыре.

— Ну, теперь еще часа два и мы на месте! — произнес Федор.

Мы двинулись дальше.

Вдруг Холмс остановился и, словно гончая собака, стал нюхать воздух.

— Гм… вы не чувствуете, господа, запах падали? — спросил он.

— Малость есть! — ответил Федор, втягивая носом воздух.

Холмс сделал несколько шагов вперед, потом возвратился, затем пошел вправо.

— Сюда, сюда! — донесся до нас его тревожный голос.

Мы бросились к нему и, добежав до него, вдруг в ужасе остановились.

Холмс стоял над двумя человеческими трупами, небрежно брошенными один на другой.

Склонившись над ними, мы стали смотреть на них. Оба убитые были рослые, здоровые мужчины в широких приисковых шароварах и рубахах, подпоясанных широкими кушаками.