Похождения шустрого покойника

– Да, у нас здесь хорошо, это ты верно заметила. Только в последнее время москвичи все засрали, – припечатала бабка, ничуть не смущаясь. – Понастроили здесь своих домов, в лес ходят, а вести там себя не умеют. Намусорят, бумаг да бутылок набросают и уедут. А кто здесь за ними убирать должон? Не я же, старуха столетняя? Ох, ни стыда, ни совести, – горестно вздохнула бабка и, вытащив из кармана фартука коробочку, принялась нюхать табак. – С войны привыкшая… апчхи! Забористый табачок… апчхи! Я его сама, в своем огороде выращиваю… апчхи! Ох, хорошо, – удовлетворенно вздохнула она. – Курить никогда не любила, а на фронте без этого – ну никак, тяжело там без этого. Вот и приспособилась нюхать, да так привыкла, что теперь всю жизнь и нюхаю. Это полезней будет, чем дым-то глотать. Сейчас вся молодежь цигарки сосет, не понимают, дурачки, как это вредно. Туда уж давно не табак кладут, а хлам всякий. Вот я помню раньше, в довоенные годы, мой отец все время папиросы «Беломорканал» курил. Пока он курит одну папиросу, она у него раз семь погаснет, и он ее заново прикуривает. Вот это и есть настоящий табак. А сейчас? Прикурит человек сигарету, и если даже не будет ее курить, а просто положит в пепельницу, через несколько минут она вся истлеет и один только пепел останется. Вот и сосет молодежь эту пыль химическую, а кто-то на этом богатеет. Ничегошеньки не понимают, – вздохнула бабка.

– А нюхать, значит, не вредно? – улыбнулась Лариса.

– Мне скоро девяносто два будет, энтим летом, а на здоровье пока не жалуюсь, – резко ответила бабуля и снова понюхала табак.

– Надо же, девяносто два, – с восхищением проговорила Лара.

– На войне не убили, в послевоенные годы выжила, а сейчас уж и не страшно. Даст бог, еще годков пять землюшку потопчу, – довольно проговорила бабка. – А там и на покой уйду, с чистой совестью. Детей вырастила, внуков подняла, правнуков понянчила.

– Вы прямо на самом настоящем фронте были? – спросила Лариса.

– Была, – вздохнула старуха. – На самом настоящем, санитаркой служила, в медсанбате. Всю войну прошла, в Берлин вместе с нашими солдатиками вошла.

– Надо же, – покачала девушка головой. – Вас как зовут? А то неудобно получается, не знаю даже, как к вам обращаться.

– Василиса Ивановна я, – с гордостью ответила бабуля. – Меня так в нашем поселке все и кличут.

– А что, Василиса Ивановна, много здесь теперь «новых русских»?

– Много, особливо в последние три года понаехали. Все строят и строят, вон какие хоромы стоят. Скоро нашим избушкам и места не останется, – проворчала бабка и снова полезла в карман за заветной табакеркой.

– А бомжи есть? – поинтересовалась Лариса.

– И этих хватает, особливо зимой, когда много домов пустует, – махнула бабка головой и скривила лицо в ожидании чиха. – А…а-апчхи! – смачно чихнула она и снова удовлетворенно вздохнула.

Лариса тактично промолчала.

– А ты почему про бомжей спросила? – повернула бабка голову к Ларисе.

– Да сегодня ночью один тип в дом к нам залез, Лену, подругу нашу, напугал до смерти. Она подумала, что это привидение, – осторожно начала рассказывать Лариса, внимательно изучая дырку в соседнем заборе.

– Нет, такого не может быть, – твердо проговорила Василиса Ивановна, чем немало удивила девушку.

– Почему это не может? – растерянно спросила она.

– Бездомный никогда не полезет туда, где люди. Они все больше по пустым домам промышляют. В основном, конечно, по погребам лазают, где обычно хозяева припасы хранят. А чтобы в дом… нет, не полезли бы.

– Может, он не знал, что хозяева домой приехали? – не сдалась Лариса.

– Такого тоже не могло быть, – упрямо сказала бабка.

– Да почему?

– Потому что машина во дворе стоит. Он же не слепой? – резюмировала бабуля, удивляя Ларису своей наблюдательностью и сообразительностью.

– Кто же, интересно, тогда это мог быть? – растерянно пробормотала девушка, то ли задавая вопрос бабуле, то ли самой себе.

– Лихой человек, я думаю.

– Это как? – не понимая бабку, спросила Лариса.

– А вот так. Тут недавно наш участковый по поселку ходил, предупреждал всех, чтобы осторожнее были и никого посторонних в дом не пускали. Как чужого кого увидим – чтобы сразу его информировали. Говорит, что из колонии два дня назад двое заключенных сбежали и предположительно находятся где-то здесь, в этом районе. То ли родственники кого-то из них здесь живут, то ли знакомые, я не поняла. Только как же здесь определишь, кто чужой, а кто – свой? К дачникам то и дело в гости кто-то приезжает. Вон и ты вроде как чужая, не местная, а приехала погостить к Светке. Ее-то я с детства знаю.

– Значит, вы думаете, что в дом мог забраться кто-нибудь из этих заключенных? – с ужасом спросила Лариса. – Ведь они же могли кого-нибудь убить!

– Если бы хотели, убили бы. Небось голодные, за харчами лезли. Окна-то, наверное, нараспашку стояли?

– Да, окна открыты были, – растерянно ответила девушка.

– Что ж тогда удивляться? – пожала бабка плечами и снова достала свою табакерку. – Можно сказать, сами в дом воров пригласили.

– Но ведь жарко же спать с закрытыми окнами.