Похождения ''синего'' Будды

Как я уже говорил, много лет назад я был наркоманом, торчал на ханке, или, как писалось в ментовских протоколах, экстракте опиума. Все мои друзья, с которыми я ширялся, и даже несколько составов друзей, померли, в основном от передозняка. Я тогда жил в своем родном городе на берегу Волги и дело шло к тому, что я в скором времени тоже сдохну. Выбор был невелик, надо было как-то спасаться. Был у меня в те времена друг, человек с пронзительными глазами гипнотизера и огромным сердцем. Он то и познакомил меня с удивительной штукой, изобретением Сидхархи Гаутамы Будды – медитацией Випассана, что в переводе с древнего языка пали значит смотреть, наблюдать. Так случилось, что однажды вмазавшись ханкой, я вспомнил своего друга Федю и его рассказ об этой самой Випассане. И просто стал наблюдать свое дыхание, и случилось чудо – я вдруг увидел, что различные мысли, ощущения в теле и прочие вещи – приходят и уходят, а я тот, кто все это наблюдает. Не тело, не мысли, не настроения, я – не они и это осознание догоняло меня ровными волнами счастья. Мои друганы, присутствовавшие при этом, смотрели на меня с подозрением – ханки было не много и все уже заморачивались где-бы и на что догнаться, а я все перся, как мокрый хрен по песку – думали, наверное, может я чего-то там закрысячил втихаря? В тот день я понял, что нарыл золотую жилу и, значит, помирать мне рановато. Потом и в чистом состоянии мне удавалось ухватить струйки этой темы, не так конечно, как под ширевом, но все ж. В моей никчемной жизни появился смысл и надежда. А еще я сошелся с девушкой, по имени Вера, такой же наркоманкой и еще проституткой до кучи. И вот как-то раз мы с Верой сели на поезд и уехали на Дальний Восток – от этого города, от этой жизни. Я после этого ни ширялся, а про Верку не знаю – в Иркутске я вышел на вокзал за хавчиком, а когда вернулся ни ее, ни ее вещей уже не было. Она всю дорогу жестко кумарила и видно не выдержала, сбежала, чтобы найти шырева. Прошло уже несколько лет, но мне про это до сих пор тяжело вспоминать, наверное, я ее все-таки любил. Я же жил в Хабаровске, бичевал во Владике и в итоге оказался в Находке. И вот, как-то раз, я тогда работал санитаром в морге судебной экспертизы, ко мне подошли два пассажира бандитской наружности и предложили две штуки баксов за небольшое, как они выразились, дельце. В мои обязанности входило тогда время от времени привозить к нам в морг, на экспертизу, стремных трупцов из морга городской больницы – тех, кто помер подозрительной смертью, и в тот раз я, по вежливой, но вполне конкретной “просьбе” этих товарищей, должен был забрать клиента и потерять его по дороге. В то время я увлекся книгами ОШО и горел мечтой уехать с концами в Индию, в его Ашрам, и поэтому, слегка поколебавшись, предложение братков принял – мертвому-то что, а я живой и у меня есть светлая мечта. В общем, через некоторое время я был уже в Дели. Поначалу меня этой самой Индией прямо-таки шандарахнуло – сюр какой-то, да и только. Самолет прилетел поздно вечером, и пока мы с одной парочкой из Владика добирались до гостиницы, во мне несколько раз появлялось желание вернуться нафиг в аэропорт и первым же рейсом улететь обратно: грязища, какие-то мрачные личности, закутанные в одеяла, шум гам, все сигналят и кричат – Содом и Гоморра, один в один. И ещё несколько километровый каменный забор вдоль дороги и ссущие на него люди, десятки людей, ничуть не стесняющихся. Потом мы, уже заселившись в гостиницу, вышли на улицу немного прогуляться, и были моментально облеплены странными субъектами, которые наперебой, толкая друг друга, стали предлагать, да что там, чуть ли не насильно всучивать нам различные наркотики – это и вовсе меня добило! Героин, кокаин, экстази, опиум, трава, гашиш – кажется, у них было все, что угодно. Мне было угодно прикупить немного гашика.

На следующий же день я отправился поездом до Бомбея, затем пять часов автобусом, – и я, наконец, в Пуне, заселился в гостинице недалеко от Ашрама. И вот утро знаменательного дня, о котором я давно мечтал и который, как мне временами казалось, никогда не наступит. Еще лежа в кровати, над которой, во всю стену, была нарисована красная свастика, я изрядно курнул гашика и отправился навстречу своей мечте. Я испытывал чувство детской восторженности, и это чувство, забытое, а может и вовсе мне доселе не ведомое, было со мной там потом почти все время пребывания.