Похождения Тома Соуэра

— Ладно… Однако, нѣтъ, Бенъ… Боюсь я…

— Я дамъ тебѣ цѣлое яблоко!

Томъ протянулъ ему кисть съ неохотою въ лицѣ и съ поспѣшностью въ сердцѣ. И пока бывшій «Великій Миссури» работалъ и потѣлъ на солнцѣ, уступившій ему дѣло художникъ сидѣлъ тутъ же на кадкѣ, въ тѣни, болталъ ногами, смаковалъ свое яблоко и задумывалъ обойти и другихъ простецовъ. Недостатка въ матеріалѣ не оказывалось: вскорѣ набѣжало еще нѣсколько мальчиковъ; пришли они, чтобы поиздѣваться, но очутились въ малярахъ. Бена скоро оттѣснили и Томъ продалъ слѣдующую очередь Билли Фишеру за бумажнаго змѣя, починеннаго исправно, а послѣ него Джонни Миллеру за мертвую крысу и съ веревкой еще, чтобы ею размахивать, и такъ далѣе, и такъ далѣе, часъ за часомъ, вслѣдствіе чего Томъ, утромъ совершенно нищій, оказался къ вечеру буквально обладателемъ сокровищъ. Сверхъ поименованныхъ выше предметовъ, у него было двѣнадцать камешковъ, часть варганчика, кусокъ бутылочнаго синяго стекла, черезъ которое можно было смотрѣть, катушка отъ нитокъ, ключъ, не способный отворить никакого замка, обломокъ мѣла, стеклянная пробка отъ графина, оловянный солдатикъ, пара головастиковъ, шесть хлопушекъ, котенокъ, у котораго былъ только одинъ глазъ, мѣдная кнопка отъ дверей, собачій ошейникъ (но безъ собаки), рукоятка отъ ножа, четыре апельсинныя корки и старое поломанное подъемное оконце. Онъ провелъ самымъ пріятнымъ, веселымъ, празднымъ образомъ время, общества было у него вдоволь и изгородь была покрыта тройнымъ слоемъ краски! Если бы эта краска не вышла вся, онъ раззорилъ бы всѣхъ мальчиковъ въ поселкѣ.

Томъ подумалъ, что на свѣтѣ, во всякомъ случаѣ, не такъ уже дурно. Онъ открылъ, самъ того не подозрѣвая, великій законъ дѣйствій людскихъ, а именно то, что ребенка или взрослаго можно заставить желать чего-нибудь, лишь устроивъ ему препятствія для доcтиженія его цѣли. Будь Томъ великимъ и мудрымъ философомъ, подобнымъ автору этой книги, онъ понялъ бы, что трудъ заключается во всемъ томъ, что человѣкъ обязанъ дѣлать, а забава въ томъ, что онъ дѣлать не обязанъ. И сознаніе этого помогло бы ему уразумѣть, почему выдѣлка искусственныхъ цвѣтовъ или ворочаніе ногами мельничнаго колеса будетъ работой, а катаніе шаровъ въ кегли или карабканье на Монбланъ — только забавой. Въ Англіи находятся богатые джентльмэны, которые проѣзжаютъ среди лѣта по двадцати — тридцати миль въ день, правя четверками лошадей, впряженныхъ въ дилижансы; они дѣлаютъ это потому, что оно стоитъ имъ большихъ денегъ; но если бы имъ, предложили жалованье за исполненіе такой службы, она обратилась бы въ работу, и они вовсе отказались бы отъ дѣла.

ГЛАВА III

Томъ явился къ тетѣ Полли, которая сидѣла у открытаго окна въ уютной задней комнатѣ, служившей спальнею, столовою и кабинетомъ, все вмѣстѣ. Благораствореніе лѣтняго воздуха, безмятежная тишина, ароматъ цвѣтовъ и убаюкивающее жужжаніе пчелъ производили свое дѣйствіе, и она дремала надъ своимъ вязаньемъ, не имѣя другихъ собесѣдниковъ, кромѣ кота, но и тотъ спалъ у нея на колѣняхъ. Очки у нея, ради безопасности, были подняты на ея сѣдую голову. Она была увѣрена, разумѣется, что Томъ сбѣжалъ уже давно, и потому изумилась тому, что онъ рѣшался предоставлять себя теперь такъ неустрашимо на ея произволъ. Онъ спрашивалъ:

— Можно уже мнѣ пойти поиграть, тетя?

— Какъ, уже? А много-ли ты отработалъ?

— Все докончено, тетя.

— Томъ, не лги! Терпѣть этого не могу.

— Я не лгу; все готово.

Тетя Полли не могла повѣрить такимъ словамъ. Она пошла, чтобы убѣдиться лично, и была бы довольна, если бы хотя двадцать процентовъ на сто въ свидѣтельствѣ Тома оказались не ложью. Увидя же, что вся изгородь была не только загрунтована, но покрыта краскою дважды и трижды очень тщательно, причемъ даже по землѣ была проведена полоса, она пришла въ изумленіе неописанное и проговорила:

— Признаюсь… не къ чему придраться. Ты можешь работать, когда захочешь, Томъ… — Но она тотчасъ же разбавила похвалу, прибавивъ:- Жаль только, что хотѣніе-то это у тебя крайне рѣдко, должна я сказать. Ну, хорошо, или себѣ, играй; но смотри, приходи домой во время, а не то, я тебя!..

Она была до того восхищена величіемъ его подвига, что повела его въ кладовую, выбрала тамъ лучшее яблоко и вручила его ему при назидательной рѣчи объ удвоенной сладости и цѣнности лакомства, получаемаго безгрѣшно и лишь путемъ добродѣтельныхъ усилій. И пока она завершала наставленіе подходящимъ текстомъ изъ Писанія, онъ успѣлъ «стянуть» орѣховый пряникъ.