Похождения в Париже

— Вполне. Если честно, в прошлом продавались они не очень. Но человек, который их пишет… мне хочется верить, что придет день, когда он создаст что-то экстраординарное.

— Придет день, вы го-оворите.

— Возможно.

Я насупился, потер щетину на подбородке. Глотнул пива. Раздумывал, продолжить разговор или нет, но она сама сменила тему.

— Что случилось с вашими пальцами?

Я поставил бутылку, посмотрел на раздувшиеся суставы.

— Прищемил дверью.

— Ох!

— Да. К счастью, не сло-омал.

— И чем вы занимаетесь, Майкл?

— Я адво-окат, — ответил я, после того как еще выпил пива.

— Это… интересно. И на чем специализируетесь?

— Э… на всем.

— На всем? На слияниях и поглощениях, на банковском финансировании, на налоговом законодательстве или на чем-то еще?

Я искоса посмотрел на нее.

— Вы разбираетесь в законах?

— Мой отец был судьей.

— Правда? Я занимаюсь про-отиво-одействием мо-ошенничествам.

— Противодействием мошенничествам?

— Со-овершенно верно-о.

— Знаете, никогда бы не догадалась.

— Неужели?

— Если бы мне указали на вас и попросили предположить, кто вы, — она сунула кончик пальца в стакан, принялась гонять ледышки, — я бы сказала: уголовник.

— Не понял? — от неожиданности я напрочь забыл про акцент.

Она поднесла стакан ко рту.

— Уголовное законодательство, Майкл. Защита преступников, и все такое.

— О — ох! — Я набрал в легкие воздуха. — Нет. Уго-оловные про-оцессы — это не мо-ое.

Я отвел глаза, и как выяснилось, бармен уже смешал мне мохито. Он поставил стакан передо мной на еще одну черную салфетку. Я наклонился к соломинке, втянул. Холодный напиток прочистил мне мозги. Тупые, размером с горошину. Почему я лгал? С чего начал говорить с этим жутким акцентом? Я мог бы остаться в номере и избежать всего этого, мог бы вообще остановиться в другом отеле. Но изменить что-либо уже было нельзя. Оставалось только пить мохито.

— Итак, — Виктория тяжело вздохнула, — вас зовут Майкл Берк, вы шотландский адвокат, занимаетесь борьбой с мошенниками, и вам так приятно пропустить стаканчик-другой после тяжелого рабочего дня.

— Да, все так.

Она посмотрела на меня в упор.

— Какой же ты жалкий.

Я почувствовал, как закаменела челюсть. Мне хотелось смотреть куда угодно, только не на нее. Она наклонилась ко мне так близко, что я ощутил запах мяты в ее дыхании.

— Я приходила на твою чертову встречу с читателями, Чарли, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Я в Париже давно, наблюдала за тобой и даже решила, что это какая-то ошибка. Потом услышала, как ты читаешь свою книгу, и все поняла. Ты лгал мне. Ты долгие годы мне лгал.

Я лишь таращился на нее, не зная, что сказать, и лихорадочно искал хоть слово в свою защиту.

— Я не знаю, что…

— Хватит! — оборвала она меня и вонзила палец в мой бицепс. — Просто скажи мне: есть хоть одна причина, по которой мне следует разговаривать с тобой после этого вечера?

Мой рот открывался и закрывался, но ни звука не слетало с губ. Я отпрянул от стакана с мохито.

— Мне действительно очень жаль, что так вышло, Вик. — Акцент чудесным образом исчез. — У меня был ужасный день. Сейчас я просто не в себе, вот и…

— Я так не думаю, — прервала она меня.

Взяла сумочку, соскользнула со стула.

— Вик, — предпринял я еще одну попытку, — позволь объяснить. Я — идиот. Ты это знаешь. Пожалуйста.

Она покачала головой, губы превратились в узкую полоску. Она развернулась и оставила меня у стойки в гордом одиночестве.

ГЛАВА 13

Я вернулся в номер, плюхнулся на кровать, уставился на завернутую в бумагу картину, которая стояла на полу у стены. Понятия не имел, что же мне теперь делать. Позвонить в полицию и сообщить о теле, найденном в моей квартире? Позвонить Пьеру? Возникла мысль покинуть Париж, но я отдавал себе отчет, что мое бегство могут счесть прямым признанием вины. Найдено ли тело, гадал я, идет ли полиция по моему следу? Узнать мои имя и фамилию не составляло труда — один вопрос консьержу, но полицейские не могли знать, где я остановился, и понятия не имели о том, что номер я снял под чужой фамилией. Так что на эту ночь я мог чувствовать себя в полной безопасности. Если, конечно, удача полностью не отвернулась от меня.

Так что времени на раздумья мне хватало, и проблема заключалась только в одном: я не очень-то понимал, о чем думать. Обычно я звонил Виктории, и мы обсасывали возникшую проблему со всех сторон. Но я подозревал, что позвонить ей сейчас и рассказать о трупе Катрины — не лучший способ наведения мостов. А кроме того, не хотелось втягивать ее в это дело. Я понимал, что история с убийством придется ей не по вкусу.

И, раз уж я не мог рассчитывать на помощь Виктории, мне оставалось только тупо смотреть на стену у кровати. И, что странно, стена не подкидывала мне дельных мыслей. Может, выжидала, чтобы поделиться предположением о том, кто убийца, в тот самый момент, когда я полностью разуверюсь в собственных силах, а может, идей у стены было не больше, чем у меня самого.