Похождения 'Валета Треф' (Варфоломеевская ночь, Молодость короля Генриха - V)

— Хорошо, — ответила Нанси, прислоняясь к стене и пряча сзади пистолеты. — Сверните плащ и прикрепите его к седлу. Паж занялся этим делом, а Нанси громко рассмеялась.

— Что с вами? — удивленно спросил Амори. Нанси отступила на два шага назад, подняла пистолет до уровня головы Амори и сказала:

— Если вы только тронетесь с места, милочка, то, клянусь спасением своей души, я застрелю вас на месте!

Взгляд Нанси уже не чаровал нежностью и меланхолической грустью; наоборот, теперь он горел надменностью, решительностью и твердостью. Несчастный паж понял в этот миг, что он оказался просто игрушкой в руках хитрой камеристки.

XV

Нет языка, на котором можно было бы выразить остолбенение пажа Амори. Он смотрел на Нанси и не верил своим глазам; он слушал ее речь, но не понимал ее. — Вот что, милочка, — сказала тем временем безжалостная Нанси, — время красивых слов и любовных клятв миновало. Нам нужно объясниться. Прежде всего скажу вам, что меня зовут Нанси.

— Я знаю это, — пролепетал паж.

— Я первая камеристка ее величества королевы наваррской.

— Мне это говорили.

— Так вот сегодня вечером на меня вдруг кинулись неизвестные мне люди, связали меня, усадили в экипаж и доставили сюда, где доверили вашей охране. Я считаю этот поступок актом величайшего насилия, ну а против насилия допустимо бороться всеми доступными средствами!

— Иначе говоря, — с рыданьем вырвалось у бедного пажа, — я просто несчастный глупец, которого обошли как ребенка? — и, подчиняясь вспыхнувшему в нем бешенству, он сделал шаг вперед к Нанси.

— Берегитесь! — крикнула та. — Я убью вас! Инстинкт самосохранения взял верх над бешенством пажа, и он остановился.

А Нанси, по-прежнему спокойная, продолжала, улыбаясь:

— И позвольте спросить вас, за кого же вы меня приняли? Ведь и у меня тоже имеется старик отец, владеющий старым замком. Я девушка из хорошего дома, и было бы неслыханным обстоятельством, если бы женщина моего ранга вдруг вздумала бежать с хорошеньким пажом навстречу разным приключениям. Фи!.. Я была узницей; мне надо было во что бы то ни стало вернуть свободу, и случай помог мне сделать это… Конечно, я очень сожалею, что это неприятное приключение случилось именно с вами. но что поделаешь, если сегодня меня во что бы то ни стало ждут в Лувре?

— Ну, что же, — рыдая воскликнул паж, — в таком случае убейте меня.

— Полно!.. Вы слишком милы, чтобы не послушаться меня. А я хочу предложить вам следующее: я запру вас в доме, так что дело получит такой вид, будто вы уступили силе.

— Нет, — крикнул паж, — лучше убейте меня, потому что я слишком люблю вас, чтобы перенести разлуку… И, раз вы меня не любите…

— Вы с ума сошли? — остановила его Нанси. — На каком основании вы так отчаиваетесь? В данный момент я — камеристка королевы наваррской, которую грубо похитили и которая хочет вырваться на свободу, а вы — паж герцогини Монпансье.

— Как? — воскликнул паж. — Вы знаете это?

— Я знаю все, знаю, у кого, где и зачем я очутилась. Ну, так вы сами понимаете, что при этих обстоятельствах я не могу видеть в вас друга. Для меня вы — враг, по отношению к которому позволительны все военные хитрости. Но если в один прекрасный день я стану просто Нанси, а вы — просто Амори, то… как знать? Быть может, я и вспомню о наших сегодняшних мечтах и проектах!

— Вы опять смеетесь надо мной!

— К чему стала бы я делать это теперь? Ведь я свободна, и вы не сможете удержать меня.

— Я и не стану удерживать… Я люблю вас, и для меня единственный закон — ваша воля!

— Нет, я не могу уехать так! Завтра вернется герцогиня и потребует у вас отчета, куда я девалась.

— Ну что же? Я скажу ей всю правду!

— Ну, и герцогиня кликнет людей, которые повесят вас на первом суку?

— О, нет, этого не будет! Я — дворянин, и люди моего звания умирают не на виселице, а под топором!

— Ну а что за благо умереть под топором?

— Я умру, думая о вас, Нанси!

— Нет, я не хочу, чтобы вы умерли; я хочу еще рад видеть вас… Я хочу, чтобы на вас не пала ответственность за мое бегство.

— Вы хотите невозможного! — Ну вот еще! Вы сейчас увидите! Вернитесь в дом и принесите вина и две кружки! Они прошли в дом, и Амори исполнил желание девушки.

— Отлично! — сказала она тогда. — Теперь налейте вина в оба стакана. Так! А теперь отойдите в сторону и не шевелитесь!

Амори хотя ничего и не понимал, тем не менее исполнил приказание. Тогда Нанси выплеснула содержимое одного стакана в камин, а в другой высыпала порошок, находившийся в коробочке под камнем ее перстня, и сказала:

— Выпейте вино!

Амори безмолвно подчинился и одним глотком опорожнил стакан. Тогда Нанси улыбаясь посмотрела на него и спросила:

— Вы все еще ничего не понимаете?

— Нет.

— Ну, так слушайте меня внимательно! Вы только что приняли снотворный порошок, совершенно такой же, которым угостили в этом доме гасконца Лагира.

— Как, вы и это тоже знаете?