Похождения Вани Житного, или Волшебный мел

Ваня решил благоразумно не высовываться из каптёрки, даже на всякий случай заперся изнутри. Отыскал в углу скатанный матрас и тоже решил лечь. Вот только как же быть с поездами?! Сколько поездов проспит пьяный Казанок! Сколько поездов сойдёт с рельсов из‑за случайной встречи двух домовых! Ваня ворочался, ворочался и, вздохнув, встал, отомкнул дверь и выглянул наружу. Кажется, суматоха, поднятая пьяными домовиками, улеглась. Милиция дверь каптёрки не сторожила. Ваня посмотрел время на командирских часах спящего Казанка, проскользнул к железнодорожному расписанию и прочитал, какие поезда во сколько отходят этой ночью с Казанского вокзала. Ближайший новосибирский уходил через десять минут! Ваня стрелой влетел в каптёрку и принялся тормошить Казанка. Тот бурчал что‑то невразумительное, отмахивался рукой, отбрыкивался ногой — и просыпаться ни в какую не хотел. Тогда Ваня решил испробовать проверенный способ и зашептал ему в самое ухо:

— Казанок, хозяин тебя зовёт!

Тот вскочил, как встрёпанный. Ваня тут объяснил ему, в чём дело, и отправил на перрон. Пока Казанок бегал, мальчик развесил мокрое тряпьё на калорифере, — сам завернулся в байковое одеяло, — и со спящего Шишка стянул полушубок и повесил сушиться.

И так‑то всю ночь не пришлось ему глаз сомкнуть, чтоб не прозевать какой‑нибудь ночной состав. Только под утро Казанок очухался — и стал теперь сам просыпаться точно по расписанию.

— Я уж привычный, — объяснял он Ване, — ровно за пять минут до отхода поезда встаю и бегу. У меня всё рассчитано. Спи давай, Ванятка. Твои вон дрыхнут без задних ног, — указал с брюзгливой миной на Шишка.

Правда, не все дрыхли без задних ног, Перкун то спал, то не спал — кукарекал с четырех часов, его кукареку далеко разносилось по вокзалу, народ только в затылках чесал, дескать, откуда в столице петухи… Чтоб время занять, Перкун попросил у Вани карты, которые они нашли в самолёте, и теперь, расстелив одну из карт на полу и наступив лапой, чтоб не скручивалась, с интересом что‑то разглядывал вначале одним глазом, потом другим…

А Ваня спать не шёл, мялся, Казанок, поняв, в чём дело, успокоил его:

— Больше пить не будем! И драться тоже. Для домовых эта водка — погибель. Знал ведь, да вот — попутала нелёгкая. Очень уж хотелось отметить встречу по–людски… Вот и отметили!.. Ложись спи, Ванята, спокойно.

Ваня и заснул, последнее, что он услышал, было сипенье петуха: «Так, так, так… Интере–есно…» А когда проснулся — домовики с Перкуном закусывали, Ваня вытянул шею — но водки на столе не было. Беседа же шла опять политическая. Ваня пощупал тряпьё на калорифере — всё высохло, тёпленькое было, но мальчик, помня вчерашний промозглый холод, поддел для тепла Соловейкину мешкотную рубаху — хоть и пришлось подвернуть её, уж больно длинная — а после надел свою и присел к столу. Ели опять бычков в томате, прямо из банки, и ему сунули вилку.

Шишок мельком глянул на Ваню, не сердится ли, и, по лицу увидав, что Ваня поминать про вчерашнее не будет, отвернулся. Ещё бы Ваня поминал! У него вчера свой грех был, да ещё какой! Утрата возвратной тыщи — это ведь не хухры–мухры… Поэтому Ваня даже рад был, что не он один вчера проштрафился. Шишок, видать продолжая разговор, начало которого Ваня проспал, говорил:

— А кто российские земли в кучу собрал? Опять же Сталин. Это твои нынешние правители на кусочки страну разодрали, всё разбазарили, четвертовать их за это мало! А кто войну выиграл? А кто промышленность поднял?

— А лагеря? Мой хозяин сгинул где‑то на Беломорканале… А раскулачивание? Не–ет, Шишок, впервые нынче свободу народ почуял… Хозяином теперь каждый может стать…

— Тьфу на твою свободу! — азартно плюнул Шишок. А Ваня опять забеспокоился — не повторится ли вчерашнее… — Заставь дурака свободе молиться — он и лоб расшибёт! Свободные‑то — они самые разнесчастные и есть. Хозяин в стране должен быть! А касательно того, что хозяйчиком каждый может стать… Так единицы станут хозяйчиками — самые ушлые, пронырливые да бессовестные, у кого деньги к рукам липнут. Остальные попадут в трясину. Ох, завёл народ товарищ Ельцин[66], как Цмок поляков, в топкое болото… Ох, вражина, против своих же воюет! Ох, ещё кусать будете локги‑то — да поздно будет! Попомнишь ещё Шишка, Казанок, московский домовой!

Казанок же замахал на него рукой и, подскочив, подкрутил ручку радио, которое потихоньку что‑то гундосило, сделал громко.

— Мэр выступает… — сказал важно.

— Кто‑кто? — удивился Шишок.

— Да мэр Москвы! Дай послушать!

Мэр говорил, чтобы москвичи не подходили к окружённому Белому дому, внутри которого сидят пьяные наркоманы с оружием, притом морально неустойчивые, — это опасно для жизни.

— Это что ж такое? — опять удивился Шишок. — И чего они там укрылись?

Казанок принялся ему объяснять, что Ельцин решил распустить Верховный Совет России, который вздумал ему перечить. Теперь депутаты Верховного Совета засели в Белом доме, не хотят распускаться. Тогда Ельцин милицию напустил на депутатов, теперь Белый дом со всех сторон окружённый. Так им и надо! Пускай сдаются…