Похождения Жиль Бласа из Сантильяны

Итак, на следующее утро я принялся за дело и приступил к обязанностям эконома. День был постный, но, по приказанию своей госпожи, я накупил хороших жирных цыплят, кроликов, куропаток и разной мелкой птицы. Поскольку господа комедианты были не слишком довольны тем, как жаловала их церковь, то и не соблюдали набожно всех ее уставов. Я принес домой больше съестного, чем потребовалось бы дюжине порядочных людей, чтоб как следует провести все три дня карнавала. Поварихе хватило работы на целое утро. Пока она готовила обед, Арсения встала и до полудня занималась туалетом. Тут подошли двое актеров, господа Росимиро и Рикардо. После них явились актрисы Констансия и Селинаура, а минуту спустя Флоримонда в сопровождении человека, которого можно было принять за какого-нибудь «сеньора кавальеро» из числа самых элегантных. У него была изящная прическа, шляпа украшена пучком коричневых перьев, штаны сильно в обтяжку, а сквозь прорезы камзола виднелась рубашка из тонкого полотна с великолепными кружевами. Перчатки и носовой платок были продеты сквозь эфес шпаги, а епанчу он носил с особенной изысканностью.

Хотя он был статен и недурен лицом, однако я с первого же взгляда заметил в нем нечто странное.

«Этот кавалер, наверное, большой чудак», — подумал я про себя.

Действительно, я не ошибся: он был необычайной личностью. Войдя в покои Арсении, он бросился обнимать поочередно актеров и актрис еще с большей экспансивностью, чем принято у петиметров. Я не изменил своего мнения о нем и тогда, когда он заговорил. Он делал ударение на каждом слоге и произносил слова в напыщенном тоне, сопровождая свою речь соответствующими жестами и взглядами. Я полюбопытствовал спросить у Лауры, что это за кавалер.

— Считаю твое любопытство извинительным, — сказала она. — Нельзя впервые увидать и услыхать сеньора Карлоса Алонсо де ла Вентолерия и не испытать того же желания, что и ты. Я опишу его тебе таким, каков он есть.82 Во-первых, этот человек был прежде актером. Он покинул театр из прихоти и впоследствии раскаялся в этом из благоразумия. Обратил ли ты внимание на его черные волосы? Они у него крашеные, равно как усы и брови. Он старее Сатурна, но так как его родители не отметили в приходской книге дату его рождения, то он пользуется их небрежностью и говорит, что ему чуть ли не на двадцать лет меньше, чем есть на самом деле. К тому же нет в Испании человека более самовлюбленного, чем он. Первые шестьдесят лет своей жизни он провел в глубоком невежестве; но затем, чтоб стать ученым, он взял наставника, который научил его маракать по-гречески и по-латыни. Кроме того, сеньор де ла Вентолерия знает наизусть кучу всяких анекдотов, которые он столько раз приписывал собственной изобретательности, что в конце концов и сам тому поверил; он приводит их в разговоре, и можно сказать, что остроумие его блещет за счет памяти. Говорят, впрочем, что он великий актер. Я готова этому свято верить, но признаюсь тебе, что мне он совсем не нравится. Несколько раз мне приходилось слышать, как он декламирует, и в числе прочих недостатков я нахожу, что у него слишком много претенциозности, да к тому же дрожит голос, а это придает исполнению что-то допотопное и смехотворное.

Так обрисовала мне субретка почтенного гистриона, и, действительно, я не видал ни одного смертного, который держал бы себя надменнее, чем он. К тому же сеньор де ла Вентолерия корчил из себя краснобая. Он не преминул извлечь из своего запаса два-три рассказца, каковые преподнес с импозантным и заранее заученным видом. Со своей стороны, актеры и актерки тоже пришли не для того, чтоб молчать, а потому не остались в долгу. Они принялись без всякой пощады судачить насчет отсутствующих товарищей. Впрочем, ни актерам, ни сочинителям этого не следует ставить в вину. Таким образом завязался оживленный разговор, направленный против ближнего.

— Вы не знаете, сударыня, какую новую штуку выкинул наш любезный собрат Сесарино, — сказал Росимиро. — Он накупил сегодня утром шелковых чулок, бантов и кружев, которые приказал доставить к себе на дом через пажа, как бы от имени некоей графини.

— Что за плутовство! — заметил сеньор де ла Вентолерия, улыбаясь с фатоватым и спесивым видом. — В мое время люди были честнее, мы не помышляли о подобных баснях. Правда, знатные дамы избавляли нас от таких выдумок; они сами делали эти покупки: такова была их прихоть.

— Черт возьми! — воскликнул в том же тоне Рикардо, — они и по сие время не бросили этой прихоти, и если б было позволено распространиться на эту тему… но о таких приключениях надлежит молчать, в особенности когда замешаны особы известного ранга.

— Ради бога, господа, — прервала их Флоримонда, — перестаньте говорить о своих любовных победах: они известны всему свету. Потолкуем об Йемене. Говорят, что от нее ускользнул сеньор, который так щедро на нее тратился.