Похоже, ты умрешь! (СИ)

— Ладно, пора прощаться. Удачи! — двойник встал и начал рябить, — Выживешь — хорошо. Снова поговорим. Нет — найду другого, — он развернулся и начал исчезать, — Всё равно рано или поздно мы всё вспоминаем. Не ты, так другой Ты. Все мы становимся теми, кем изначально и должны.

Пространство начал медленно исчезать, а на его место приходить другое…

******

------------------------------------------------------

Ежеглавная рубрика “Небольшие истории этого интересного мира!"

Взрослая, но очень красивая женщина с уставшим взглядом вышла из единственного московского аэропорта.

Огляделась. Какое-то время порыскала глазами и… сжала ручку чемодана.

Её… никто не встречал.

Её сына Саши здесь не было.

Вот уже несколько часов она пытается до него дозвониться, и он не просто не берёт трубку, а звонок и вовсе не доходит. Его телефон просто не работает.

Женщина звонила раз, два. Она звонила за час до вылета и за минуту. Звонила во время пересадки. Звонила в конечном аэропорту. И позвонила сейчас, когда вышла.

Ответа нет. Абонент недоступен.

На сердце бедной женщины разрасталась пустота. Грудь немела. Всякая любящая мать не сможет закрыть глаза, когда ребёнок перестал выходить на связь. А здесь… в случае с Александром…

Она просто не хотела верить, что произошло худшее.

— Сашенька, ну где же…, — прошептала она, глядя на экран телефон, как вдруг…

— Госпожа Белова! — услышала она знакомый женский голос, — Госпожа!

Она развернулась и увидела, как к ней едва не бежит Мария. Та самая единственная служанка, которая осталась после их обнищания.

— М-маша? — удивилась женщина.

— Госпожа! — Мария запыхалась, — Саша! Ваш сын! Через час…, — она хватал ртом воздух, — Дуэль через час! На арене!

— Ч-что?.., — Белова распахнула глаза.

— Пожалуйста, отговорите его! Это самоубийство!

------------------------------------------------------

В это же время.

Я медленно открыл глаза. Картинка… была адекватной. Я увидел склонившегося надо мной врача, потолок и знакомый жандармский лазарет. Да, искажения были, даже сильные, но я всё равно мог прекрасно всё рассмотреть.

А потом… я понял, это я так вижу с закрытыми глазами, и реально открыл веки.

И здесь, вместо нормальной картины мира, я увидел то, из чего она состоит. Будто холст разобрал по лоскутам. Я вижу не то что мир, а как бы… его составляющую. Изнанку что ли. Настройки? Я не понимаю. Не то песчинки, не то цифры, не то хер пойми что ещё, начали упорядочиваться во что-то комплексное. У этого хаоса начала появляться… система.

То есть да. Тот нормальный мир, который я когда проснулся — я видел с закрытыми глазами. Но стоит их открыть… я, в принципе, тоже что-то вижу, и даже понимаю что, но лучше закрыть.

— Белов?! — удивился знакомый врач, — Чё за… как ты…

Я медленно поднялся на локте.

Ох, сука… всё тело ломит. Оно снова перестроилось, да?

— Как ты выжил?! — выпалил врач, — Твоё сердце не билось! Ты мёртвый лежал!

— Я притворялся…, — прохрипел я, — Сколько сейчас времени?

— Да какая нахрен разница, ты воскрес нахрен! А ну быстро…

— Сколько сейчас времени?! — гаркнул я.

Врач опешил. Не такого он ожидал от восставшего мертвеца.

Он посмотрел на часы, и…

— Десять, — ответил он.

— Чего?

— Утра.

— Ох ёп… у меня… у меня дуэль через час! Мне срочно нужно…, — я резко подскакиваю и, не удержавшись, падаю с кушетки.

Сука, ну зачем я открыл глаза, придурок?! Стоило моргнуть, как вся ориентация в пространстве исчезла будто и не было. Даже сесть не смог нормально — стоило чуть приподняться, как рука подкосилась, и я рухнул. Ещё и кушетка катается, сука!

Но… больно не было. У меня будто тело в целом онемевш…

— А где… трещины?.., — пробормотал я, глядя сначала на руки, затем на грудь, — Что с моим телом?.. На нём же трещины были…

— Втянулись за минуту до твоего воскрешения, — врач подошёл, присел на корточки и вгляделся, — Удивительно… даже шрамов не осталось. Хотя, скажу честно, казалось, что ты вот-вот как статуя развалишься. Твоё тело на соплях держалось. Но сейчас…, — он коснулся моей кожи, — Белов, ты вообще человек?

Я посмотрел на большее зеркало в конце помещения.

Трещин нет. Вообще. Ни пульсирующих, ни маленьких, ни разрастающихся, ни оранжевых. Вообще никаких. Обычная, чуть бледная кожа. Шрамов от суицида тоже нет.

Я словно из выбрался из кокона и сменил оболочку. Словно кожу сбросил.

Но самое странное — со стороны видно, как шевелятся мои закрытые глаза. Буквально. Под моими веками — две светящиеся роговицы. Словно фонарики, словно сраная приманка у глубоководной рыбы!

— Я уже не знаю кто я, — прихожу в себя и медленно поднимаюсь, — Мне нужно на арену. Мне нужно…, — шагаю, — В центр…

— Да какая арена, ёп твою мать?! Ты был мёртв полминуты назад, алё!