Похоже, ты умрешь! (СИ)

Я улыбнулся в ответ и, покачав головой, сел на ближайшую лавочку. Приятно, блин.

Ладно, чё там в характеристике.

Про то, что мне там кололи и какие капельницы ставили я пропустил сразу. Как и про то, сколько раз я бывал в реанимации. Достаточно знать, что часто.

Меня интересовала характеристика психиатра.

И если ей верить, то по началу я ничего не говорил. Всё держал в себе. Был скрытен. Эмоции не выдавал. Ну короче, все признаки помешанного на суициде психопата, каким и был.

Но под конец, где-то за неделю до морга, меня разговорили. Я выдал немного. Вообще кроху!

Но это, возможно, было первопричиной всего.

Отец. Он пропал три года назад.

Куда — неизвестно. Почему — тоже. Я говорил психиатру, что ничего не знаю. И на этом всё. Просто вот такое короткое упоминание.

Дальше в больнице я не появлялся, а как появился, то в морге. Конец записей.

«Так всё же пропал», — я со вздохом поднялся, — «Ну не. Не мог он за молоком уйти и не вернуться», — я отдаю характеристику обратно в регистратуру и иду на выход, — «Но как понять кто в этом замешан?..»

Что-ж, короче. У моего отца или семьи были враги. Жопой чую. И теперь они есть и у меня.

Ещё один пункт в необходимости скорой силы.

— Ну как прошло? — спросила Мария, когда я сел в машину.

— Главврач запихал в меня свои жгутики.

— ЧТО?!

Я объяснил.

— А, абдуктор. Понятно. Никто их не любит, — выдохнула она.

— А чё так?

— Одна из самых противных школ магии. Для врагов. НИКТО не хочет с ними сражаться. Наравне с малефиками. Одни присосутся и жизнь высосут, со вторыми проиграешь от кровавого поноса.

— Моя мечта…

— Чего?..

— В жандармерию, говорю.

Мы поехали. И приехали. Минут через десять.

Внатуре буквально через дорогу, у них там что, каждый день некромантов ловить надо?

Ну, мне же лучше.

Пока разбирался с залогом и учётом, встретил знакомого бомжа. Поздоровались.

В итоге спустя полчаса возни меня выперли с распиской об отказе от претензий и деньгами. Тридцать тыщ еврорублей!..

Сколько бы это ни было.

«Еврорубли? Ха?», — я сидел на лавочке возле участка, — «И когда успели?..»

Что-ж…

Похоже, вот и начинается мой первый менеджмент ресурсов.

Получается, шестьдесят тысяч было достаточно на оплату Марии и налог за поместье. В итоге, у меня половина от суммы, где на поместье уже сто процентов не хватит.

Так же мне негде жить и нечего жрать. Значит вариант отложить и быстренько накопить — точно отлетает.

Зато вот снять простенькую комнатку и заплатить Марии, которая мне объясняет буквально всё — отличный вариант! Плюс бесплатное такси. А это экономия. А это кашерно.

Да. На этом и остановимся. Нужно дешёвое жильё. Там подзаработаем, а потом…

«Бз-з-з-з», — и в этот момент зазвонил телефон.

Хм? Что-то у Марии случилось? Да нет, я же недолго разбира…

«Мама»

Как только я посмотрел на экран, сердце пропустило удар.

Я замер.

Секунда. Две. Три. Звонки продолжали идти.

Я… мне… ох. Сука.

Мне почему-то казалось, что до этого разговора далеко. Я почему-то не ждал, что мне вообще придётся с ней говорить. Вернее, не так рано. С этой беготнёй, Кремлём, проблемами, я совершенно забыл, что в этом мире есть моя мать, и она волнуется.

Но пора и этот гештальт закрывать.

— А… ало?.., — неуверенно отвечаю, — Мам?..

— Сына! Ну чего не берёшь? Я уже распереживалась вся! Нельзя так пугать же! — с той стороны раздаётся звонкий голос.

Я со всей силы сжимаю трубку. Челюсть. Губы.

Прикрываю глаза.

А затем… с улыбкой выдыхаю.

Она.

Это она. Такой же голос, каким я его помню с прошлого мира.

Моя родная мать.

— Мне Мария звонила и…, — она тщательно подбирала слова, — У тебя всё нормально? Всё… хорошо?

Я поднял глаза на вывеску жандармерии.

Потом на остатки денег в руках.

— Да.

— Ну нет же.

— Всё хорошо. Но это не важно, мам! Я это… я… как бы…, — пытаюсь себя пересилить, — Я хочу сказать… что люблю тебя. Вот.

Как я хотел сказать эти слова. Как я корил себя, что вообще этого почти не говорил!

И вот… я снова слышу её голос.

Помните я поклялся, что проживу жизнь без сожалений? Сейчас я избавляюсь от одного из них.

— Сынок, ты… собрался вешаться? — её голос задрожал.

— А? Что? Нет! — я даже сначала не понял.

Господи, ну дебил! С одной стороны грустно, что подобные слова для матери шок, с другой… грустно, что я такой идиот и этого не понял.

Да любой бы это за предсмертные слова бы воспринял! Ох, мои три извилины… и те не работают.

— Сынок, если тебя хотят убить, покашляй три ра…

— Да не умираю я, мам! Просто соскучился. Мария всё правильно сказала. Ну!

— Точно?.., — ей хватило секунды, чтобы загрустить.

— Точно! Хоспаде.

— Ну… смотри мне, — мама продолжала бухтеть и стабилизировать ситуацию, — Ох, совсем доведёшь. Не стоило тебя одного отпускать, — она наверняка покачала головой, — Снаркоманишься, сопьёшься… проститутки эти московские…

— Ну ма!

— Ладно-ладно.

Не верит. Уже по голосу понимаю, что слишком долго продолжался этот ад, чтобы просто взять и поверить в лучшее.

Но её надежда не умерла. И теперь она боится, что вдруг… я реально изменился, и она всё испортит? Боится мне об этом напоминать, будто я тут же снова сорвусь как наркоман при виде дозы.