Покидая «Марракеш»

– Ты понимаешь меня? – членораздельно проговорил я.

Аноним открыл рот. Его зубы были острыми и как будто выточенными из хромированной стали. Я даже испугался.

– Пришел за мной? – спросил аноним.

Я отпрянул. Голос существа был скрипучим и высоким. Голос не человека, а инопланетянина, чье горло едва-едва справляется с простыми словами.

– Ты – мой папа? – спросил аноним.

Что за ерунда? Я только в кошмарном сне могу быть… твоим папой.

На чип пришло эсэмэс. Я перевел взгляд с существа на оживший наладонный экран. «Куда собрался? Вернись в жилую зону. Алан». Я не сразу осознал смысл простого сообщения, мне чудилось, что сумрак стал сгущаться, грозя задушить.

– Заберешь меня? – вновь проскрипел аноним.

Куда заберу? Зачем заберу?Почему ты говоришь, точно подкидыш из детдома? Ты не можешь быть моим сыном или дочерью, потому что в противном случае тебе меньше одного года от роду. Потому что мы с Лизой – люди, а ты – инопланетянин!

Я стал пятиться. Прочь от «красной зоны». Сидящий на ее границе аноним скрылся в темноте. Лишь его глаза какое-то время мерцали вдали, отражая свет фонаря.

– Заберешь меня? – прозвучало эхом.

Утром нас опять отправили в бустер синхротрона. На всех приборах были зеленые огни, шеф Гаррель ходил довольный, расстегнув комбез до пупа.

– Жахнем ускорителем, и сразу – по гиперам, вперед и с песней, – сообщил он нам во время перекура.

– Чтоб убежать от черной дыры, далеко сигать придется, – проговорил охочий до бесед во время перекуров Скотт.

Гаррель покачал головой.

– Не черная дыра, а микрочерная дыра… – пробурчал он с видом знатока. – Шлепнем сгусток массой в две-три земных… И отступим, насколько сможем – на световой год или на половину… – шеф с наслаждением затянулся. – Это не суть важно. Газ и пыль потянутся к созданной нами массе, и через тысячу-другую лет внутри этой туманности засияет солнышко.

– Астроинженерные работы, мать их… – проворчал Энди, гася сигарету в жестяной коробке с припоем и канифолью.

– Жаль, никто не увидит результат, – высказался я.

– А черт его… – скривился Гаррель. – Наниматели – долгожители. Сроки для них имеют иное значение. Может, они и увидят.

Да уж, время Наниматели понимают иначе, человеческие ценности им чужды. Они гоняют огромные корабли по Галактике и зажигают новые звезды, выполняя условия некого вселенского контракта. Покоренное ими человечество – лишь материал, причем – не самый лучший.

Шефу Гаррелю на чип пришло сообщение. Он пробежал взглядом по строкам, затем объявил:

– Пока все более или менее благополучно, можете пообедать, отдохнуть. Чего встали? Вперед!

Я вернулся на монорельсе в жилую зону. Пошел в офицерскую столовую. Там я не встретил ни одного навигатора. Наверное, все они были заняты обсчетом нового курса.

В столовой было много свободных столиков. За одним из них сидел Алан Кейв и пил кофе. Я подошел к раздатчику и нагрузил поднос тарелками. А потом присоседился к Кейву.

– Я понял, – сказал, глядя агенту в глаза. – Мне подправили мозги не потому, что я сильно страдал из-за ребенка. Я пробрался в «красную зону» и узнал что-то, что мне не полагалось знать.

Алан едва заметно кивнул и тут же пригубил кофе.

– А потом кому-то было выгодно выставить меня истериком и дураком. И тут постарались на славу, наверное, материал был подходящим.

– Да. Давай, Джо! – приободрил меня Алан. – Легкое самобичевание в твоем стиле.

– Анонимы – это люди, подвергнутые генетическим изменениям, – сказал я. – Наниматели намерены усовершенствовать своих рабов. Сделать их более приспособленными для жизни в космосе. Правильно?

И снова Алан кивнул. Хорошо.

Точнее, плохо. Просто чудовищно. А я надеялся, что это всего лишь бред, порожденный моим постоянным беспокойством и иррациональными страхами.

– Боже… – Я поковырялся вилкой в рисовой каше, потом отодвинул тарелку. На меня снизошло новое озарение. Подсознание выдавало ответ за ответом, всегда бы так! – Лиза ведь работает в секторе биологических исследований. Там занимаются такой продвинутой генетикой, что я просто диву давался. Зачем это нужно делать на корабле для астроинженерного строительства? Теперь я понимаю. На «Марракеше» все происходит с определенной целью и в интересах Компании. Человеческая жизнь для Нанимателей мимолетна. Мы отомрем, как мушки-дрозофилы, оставив после себя поколение мутантов, которое продолжит прислуживать Нанимателям вместо нас.

Алан глотнул кофе, поморщился. Ничего не сказал. Тогда я спросил:

– Мне опять отформатируют память?

Агент мотнул головой. Мол, нет.

– А что тогда? Выкинут в космос?

– Джо, не мели чушь! – Алан отставил чашку. – Ты – натуральный истерик! Можешь даже не сомневаться – так оно и есть.

– Сколько еще людей знает правду об анонимах? – У меня вдруг возникло чувство, что на «Марракеше» только я был воплощением невежества, а остальные обо всем знали. Знали и молчали.

– Сколько? – переспросил Алан. – Да очень мало. Веришь, меня самого просветили примерно месяц назад.