Покидая мир

— Как вы, вероятно, догадываетесь, — сказал мне мистер Алкен во время первого из многих наших телефонных разговоров в тот день, — все кредиторы устремились сейчас к нам, поскольку вы — единственный доступный «партнер» в компании. В связи с этим — несколько главных правил поведения в такой ситуации. Я прошу вас не отвечать на городские телефонные звонки… или, по крайней мере, купите и поставьте автоответчик, из тех, что были популярны прежде, чтобы можно было прослушивать сообщения и так фильтровать звонки. Что до мобильного телефона, отвечайте только на вызовы с известных вам номеров.

— Что, если они станут названивать мне в университет?

— Советую и там поставить автоответчик.

— Все звонки идут через центральный коммутатор.

— Тогда предупредите всех, от кого вы ждете звонков, чтобы пользовались только номером вашего мобильника, и просто не снимайте трубку. Простите, если это прозвучит пугающе, но масса рассерженных кредиторов ищет, на кого бы наброситься, чтобы вернуть то, что им причитается. Не стоит недооценивать людей: они могут быть ужасны, когда дело касается денег, а эти обмануты и оскорблены. Тот факт, что вы ни в чем не повинны, для них, боюсь, не имеет значения. Вы — единственный официальный представитель компании, и именно на вас выплеснется весь их гнев. Но это только временно: в ближайшее время я намерен встретиться с каждым из кредиторов и разъяснить, что мой клиент — лишь инвестор и не несет юридической ответственности за долги компании.

Я начала подсчитывать в уме, во сколько мне может обойтись эта деятельность. Кредиторов было больше трех десятков. Скажем, мистер Алкен потратит по десять минут на электронную переписку и/или телефонные переговоры с каждым. Это составит триста минут. То есть пять часов… по двести долларов за час. А вдобавок все телефонные разговоры со мной, долгие дискуссии с Бобом Блоком в «Блок, Бэскомб и Эйблофф», прочие дела, которые предстоит сделать, чтобы вытянуть меня из этого кошмара.

— Что у нас с деньгами? — спросила я.

— Давайте подумаем об этом позже.

— Я должна знать.

— От аванса остается еще около тысячи долларов. Но погодите, все идет неплохо, надеюсь, что этот раунд переговоров с кредиторами поможет от них отделаться, а затем мы сможем обратиться в суд с заявлением, что вы не несете ответственности за невыплаченные долги «Фантастик Филмворкс», и тогда все будет позади.

— Другим словами, это еще пять тысяч долларов сверх тех, что я заплатила в качестве аванса.

Пауза.

— Я был бы рад, если бы это дело обошлось вам в меньшую сумму, — заговорил наконец Алкен. — Но я могу лишь пообещать приложить все усилия, чтобы закончить все как можно быстрее. Я ни на минуту не забываю о том, что ваши ресурсы ограниченны.

— Не слышно ли чего о беглецах?

— Совершенно ничего. К розыскам подключился Интерпол, так как Тео и Адриенне предъявлено обвинение в мошенничестве. Я мог бы, разумеется, пригласить частного детектива, но стоимость…

— Забудьте об этом. Только не подпускайте ко мне стервятников, и, думаю, я смогу продержаться, пока шум не утихнет.

Продержаться оказалось не так уж просто. В последующие две недели моя персона оказалась в центре внимания, вокруг меня развернулась омерзительная кампания по устрашению, организованная несколькими кредиторами «Фантастик Филмворкс». По словам Алкена, семьдесят пять процентов кредитеров приняли его объяснения, согласившись с тем, что, будучи единственным инвестором в компании, я никак не могу нести ответственность за финансовые нарушения, но то были крупные организации (отели, компании по прокату автомобилей и вертолетов, финансовые группы), способные погасить долги без большого для себя ущерба. Они, возможно, сочли ниже своего достоинства преследовать небогатую преподавательницу, имевшую глупость вложить деньги в доморощенное кино. Но оставалась еще горстка кредиторов, не поддавшихся на уговоры, — они-то и старались изо всех запугать меня, чтобы заставить с ними рассчитаться.

Организатор банкетов и торжеств из Калифорнии — Вики Сматерсон — была одной из наиболее агрессивных. Судя по голосу, ей было немного за сорок, и в этом голосе очень резко звучало: Мы слезам не верим! Когда она позвонила в первый раз, я была дома и, сидя на полу, возилась с Эмили. Услышав звонок, я вздрогнула и замерла. Поскольку телефон продолжал звонить, Эмили заинтересовалась:

— Почему ты не подходишь, мамочка?

— Потому что я занята, мы же с тобой играем. — Я выдавила из себя улыбку.

Затем включился автоответчик, и после его сообщения зазвучал голос: «Это Вики Сматерсон, ваши партнеры задолжали мне девять тысяч четыреста долларов за вечеринку, которую я помогла устроить. Может, для таких богатеев, как вы, девять с половиной тысяч — не деньги, а для меня это целое состояние, и я вас не оставлю в покое, пока вы мне их не вернете. Вы, может, думаете, это слишком? Тем хуже для вас. Вы еще увидите, я могу быть жесткой и проявить настойчивость, если…»

Я подскочила к автоответчику и выключила звук. Эмили, казалось, звонок заинтересовал и встревожил.