Покидая себя

У великого комбинатора временно появилась некоторая растерянность. Для таких людей, как Остап, ложь являлась одним из главных инструментов в их работе. Без вранья у таких ничего не получалось. Нужно чтобы обязательно верили в эту правдоподобную ложь.

Дальше фильм пошел по сценарию, но Остап заметно успокоился и продолжал кипучую деятельность. Он провел заседание «лучших людей города», ждущих «помощи Запада» — «союза меча и орала» по защите беспризорников.

Собрав взносы с нэпманов в размере пятисот рублей, концессионеры попали в следующий эпизод на свадьбу Остапа с мадам Грацецуевой. Бендер опустился вниз по лестнице и увидел, как Киса зубами содрал обивку стула.

— Здесь ничего нет! — мрачно констатировал Киса, — только вот эта бумажка.

Бендер выхватывает из рук Воробьянинова листок бумаги и читает вслух:

«А бриллиантов в этом стульчике нет! Ищите в следующих и не расстраивайтесь! ПЕРСЕН — быстрая помощь при стрессе, он придет на помощь!»

— Кто это написал? — в недоумении спросил Бендер.

— Не знаю, — мрачно ответил Киса, — Персен, наверное….

— Кто этот Персен? — со злостью спросил Бендер, — и почему он придет нам на помощь? Я его не звал! Сами управимся….

— Я тоже его не приглашал и не знаю, кто это, — промямлил Воробьянинов.

Виктор по-прежнему не вмешивался в сценарий и сидя рядом с Валерией, смеялся с советской действительности раннего периода с современной рекламой лекарств.

Между тем, концессионеры прибыли в Москву в студенческое общежитие имени монаха Бертольда Шварца, в котором Остап получил «ключ от квартиры, где будут лежать деньги» у своего хорошего знакомого. Концессионеры поселились в комнате со скелетом, перегороженной листами фанеры.

— А где же эпизод сцены пьяного загула Воробьянинова с Лизой? — спросила Лера, когда следующим по сценарию должен быть именно он.

— Его не будет, — комментировал Виктор, — я встретился с Кисой до этой сцены и напомнил ему об ответственном задании ОГПУ, объяснил, что он не должен вести себя так, ведь он — будущий резидент советской разведки во Франции.

Лера догадалась, что предпринял Виктор, когда шел эпизод аукциона, на котором продавались «десять стульев из дворца». Остап опытный жулик, он выжидал момент, когда нужно выкрикнуть цену за стулья, которую никто из присутствующих не сможет «перебить». Наконец, Остап назначил ее — двести рублей.

Цена оказалась не досягаемой для остальных участников, и концессионеры выиграли торг. К ним подходит девушка для получения денег за стулья и говорит:

— С Вас двести тридцать рублей!

— Почему же двести тридцать? — спросил Остап.

— Взимается комиссионный сбор пятнадцать процентов, — пояснила она.

— Ну что ж делать, берите…, — произнес Остап и хотел, уже было сказать свою знаменитую фразу Кисе: «У меня есть двести, гоните остальные…», как вдруг обнаружил, что его внутренний карман пиджака пуст. Денег в нем не было!

А Киса достал свои двести рублей, но поскольку их не хватало, как и в основном сюжете фильма, то «по правилам аукционного торга, лица, не уплатившие объявленную ими сумму…», покинули торги. После фразы председателя аукциона «Попрошу Вас!», Остап и Воробьянинов с позором вышли из зала.

— Ты решил уберечь старика Воробьянинова от побоев Бендера? — спросила Валерия.

— И не только, — ответил Виктор, — доминирующее положение Бендера, как концессионера, с этого момента будет закончено.

Остап и Киса вышли из зала и Бендер виновато оправдывался перед Воробьяниновым:

— Не могу представить себе, куда делись деньги, — повторял он, — предводитель, а не Вы ли их у меня украли? Вчера, когда мы ложились спать, они еще лежали у меня в кармане…

— Вздор! — гордо возмущался Киса, — Вы, потеряли деньги и пытаетесь реабилитироваться! Это возмутительно! Мы из-за Вас проиграли торги! Вы ничтожество!

Остап, извиняясь за промашку, наблюдал за ходом торгов, как и в основном сюжете. Он встал на перевернутую урну и через стекло вверху смотрел, кто приобретает стулья. Фильм пошел далее по основному сценарию. Остап нанял беспризорную агентуру для отслеживания адресов, по которым «расползались стулья». Концессионеры пришли в комнату Иванопуло и Воробьянинов увидел сложенные пополам купюры Бендера, они лежали на том месте, где спал ночью Остап.

— Посмотрите, вот Ваши двести рублей, — строго упрекнул Киса, — Вы очень рассеянный человек, а еще технический руководитель концессии!

— Сам вижу, что лежат здесь эти треклятые двести рублей, такие нужные там, на торгах, — откровенно сожалел Остап, — ну, простите меня, предводитель, я оплошал и постараюсь в ближайшее время исправиться!

— Итак, мы знаем, где находятся девять стульев, меня беспокоит десятый стул…, — продолжал Бендер, — девять шансов против одного! Хорошая комбинация!

Далее фильм шел по основному сценарию. Остап явился за стульями к Эллочке Щукиной, а Воробьянинов к Ляпису Трубецкому, советскому поэту новой формации.

— А когда же твой выход, Виктор? — спросила Лера, — скоро весь фильм закончится, а ты не появляешься в кадре.