Покидая Вавилон

– Эх, я бы сейчас на многое подписался ради тарелки горячего грибного супа со свежей зеленью, – Кирилл мечтательно зажмурился, уводя разговор в нейтральное русло. Впрочем, тема еды оказалась далеко не нейтральной. Тут же засосало под ложечкой, а воображение услужливо подкинуло образ вожделенного кушанья.

– Да, – поддержал Доменико. – А я бы не отказался от горячей брускетты капрезе.

– Звучит аппетитно… и очень по-итальянски! – захлебнулся слюной Кирилл.

– Так и есть, – заверил Доменико. – Нет для итальянца блюда более патриотичного, чем салат капрезе. Это сочетание продуктов цвета итальянского флага – красные томаты черри, белая моцарелла и зелёный базилик, заправленные оливковым маслом. Чтобы приготовить брускетту, надо просто перенести эту закуску на ломтик обжаренного ржаного хлеба. Мама любила угощать гостей такими разноцветными бутербродами.

– Пальчики оближешь! – застонал Кирилл. Он похлопал себя по карманам. – Я сейчас!

Небо на востоке с каждой минутой теряло интенсивность – мантия ноябрьской ночи спадала, обнажая ещё далёкий, но уже неизбежный рассвет. Майдан, пересыщенный речами многоликой публики, в последнем изнеможении изрыгал с трибуны тяжёлый, как брус, прилипчивый, как сироп, и такой же слащавый спич разнопёрых политиков. Время от времени девочки в национальных костюмах, с жёлтыми и синими лентами, вплетёнными в косы, в коротких сарафанах – и как им только не холодно – выбегали на сцену, читали стихи украинских поэтов и так же стремительно убегали за кулисы.

Когда Кирилл появился вновь, в руках он сжимал стаканчики с надетыми поверх пластиковыми крышками.

– Вот, – сказал он, – растворимый кофе. Без сахара. Дрянь, конечно, зато горячий! Взял у волонтёров в палатке. Ничего сытнее отыскать не удалось: сэндвичи разобрали ещё до полуночи, а пиццу брать не посоветовали. Замороженный полуфабрикат, разогретый в микроволновке. То ещё удовольствие!

– Соглашусь, – улыбнулся Доменико, с благодарностью принимая напиток из рук Кирилла. – Questo `e grande!

– Зато, – торжествующе произнёс Кирилл. – Случайно обнаружил в кармане вот это… – Он продемонстрировал курительную бриаровую трубку и мешочек синего бархата, расшитый золотыми нитками, по всей видимости, кисет. – Подарок Вали, – грустно улыбнулся Кирилл. – Тысячу раз, наверно, завязывал с пагубной привычкой и… развязывал. А Валя вот, заметил и вручил. Соне – цветы. Мне – трубку. Удивитель но. И так незаурядно. В первый день знакомства. Я не мог принять подарок – отказывался. А он говорит, лучший способ бросить сигареты – перейти к трубке. А ритуал не может быть привычкой. Тем более пагубной. Вот так и сказал.

– Отыскать в человеке червоточину не сложно. Все мы не без изъяна, – сказал Доменико, запивая кофейной горечью слова. – Но великое дело замечать те достоинства, которые не всегда-то увидишь невооружённым взглядом. Только человек, насыщенный верой в людей, постигнет это искусство. Понимаете, о чём я? – Доменико заискивающе посмотрел в глаза Кириллу.

Кирилл, конечно, понял. Но оставил вопрос без внимания, предложил:

– Хочется курить, ни о чём не думать и молчать. Только так можно позволить самым важным словам по собственной воле сорваться с губ и почти наверняка, в будущем, не сожалеть о сказанном.

– Я понимаю, – Доменико склонил голову. – Как я хорошо вас понимаю. И, если позволите, с большим удовольствием составлю компанию…

– Да, конечно да! – обрадовался Кирилл и принялся ювелирно набивать трубку, долго, толково, а потом сбивчиво повторял, словно извинялся: – Если ритуал, то требует вдумчивого исполнения.

– С этим табаком определённо что-то не так, – сказал Кирилл, раскуривая трубку. Затем закашлялся и протянул собеседнику.

– La canapa, – простодушно пояснил Доменико, затягиваясь. – Это трава.

– Какая? – испугался Кирилл.

– Та самая, – хихикнул итальянец. – И, надо признать, весьма недурна.

– А чего ещё можно было ожидать от хиппи? – сам себе удивился Кирилл и с интересом прислушался к внутренним ощущениям.

– Знаете, что удивительно? – вдруг спросил Доменико, потягивая кофе.

– Что? – эхом отозвался собеседник. Тени, отбрасываемые костром, блуждали по лицу Кирилла: сотканный из тысячи человеческих масок, он примерял на себя все – в бесноватых плясках огня, в бесконечной игре света – и не находил нужной, словно в движении теней и был сокрыт ключ к разгадке образа.

– До сегодняшнего дня я казался себе совершенно целеустремлённым человеком.

– Вот как! А теперь?

– Цели нет уже давно. Когда я остановился, вот в чём вопрос? И отчего так поступил? Надоело? Устал? Может, заработался? Не подумайте, нет, работа у меня отличная: я флорист. Дизайнер букетов. Клиентам, кстати, нравится. У меня свой цветочный киоск. И от заказов нет отбоя. Но вдруг сегодня ночью, вот прямо сейчас, понял, что все эти годы я исполнял прихоть отца, тянул его лямку, слепо верил в легенды о величии моей страны, моей фамилии. Гордость за предка так распирала его изнутри, что когда он говорил, то задыхался словами! – Доменико зашёлся кашлем – выходило так, словно слова терзали и его.