Покидая Вавилон

Вербовка Гришина в ряды националистов могла бы стать провальной, не имей место одна важнейшая деталь, о чём Вуйцик едва ли мог догадываться. Та памятная встреча проходила на квартире Байдука. Роскошные апартаменты, выдержанные в духе интересов и убеждений Матвея, скрывали особую переговорную комнату, затерянную между гостиной и одной из двух спален, оборудованной в бильярдную с мягким приглушённым светом и обилием зелёного сукна. За плавными обводами барной лакированной стойки открывался тайный ход, драпированный тёмной плотной тканью. Переговорную, обставленную скромно, если не сказать аскетично, занимал стол и четыре стула с высокими фигурными спинками на каждой из сторон квадратной столешницы из выщербленной волокнистой древесины. Белый известковый свет изливали два бра, вделанные в нишах друг против друга. Выше светильников бликующим пятном темнела плазма, а напротив экрана – тут Валя вздрогнул – стену украшало широкое полотно с начертанной на нём пятнадцатой руной альгиз. Особая печать указывала путь, она снова вела за собой избранника. С того самого момента, как Гришин увидел послание, он знал: он на верном пути и теперь, чтобы не случилось, он с него не свернёт.

Переехав во Львов, Гришин потерял контакты с Байдуком. Но "цыплячья лапка", обронившая своё судьбоносное присутствие в доме литератора, не исчезла. Наоборот – теперь всячески сигнализируя Вале о себе, знак красовался на гербе организации, украшая алтабасными орнаментами львовскую штаб-квартиру на улице Степана Бандеры. Валя не стал утруждать себя мыслями, извлекая на свет причины центростремительного вращения своей персоны вокруг знака. Облюбованный ещё фашистами Третьего Рейха, альгиз пришёлся по вкусу украинским неонацистам – что и говорить, преданность идеалам. Всё складывалось именно так, как должно было сложиться по непреложным законам Вселенной, Бога, Фатоса или невесть ещё знает чего. Иных путей он не видел, да их и не было.

В свете грядущих событий работы предстояло много. В избирательной гонке только что одержал сомнительную победу Янукович, которую пытался отвоевать всеми возможными способами его отравленный соперник. Экзитполлы афишировали противоположные результаты, и вот, на улицах уже замаячили оранжевые тона. Молодая и независимая Украина, амбициозная до своих желаний, жаждала благополучия и социальных перемен. И вскоре они пришли.

С тех пор минуло десять лет. Образ и стиль жизни расхлябанного растамана Гришина внешне ничем не изменился. Это был всё тот же неунывающий, только немного постаревший раста-аксакал. Как и прежде, он заслушивался записями Боба Марли, участвовал в ежегодных Конопляных маршах и скандировал за легализацию марихуаны. Дреды Валя решил оставить, ещё тогда они показались ему идеальным прикрытием.

Одна путеводная звезда вела человека и страну: политическая арена Украины, не желая меняться, искусно маскировалась старым режимом. Аллитерирующими звуками революционных призывов она неслась из одного десятилетия в другое, и в этом судьба человека и страны, пожалуй, была схожа. Её, болезненно гордую и самолюбивую, лихорадило от переизбытка власти и сотрясало от эйфории бюрократических препонов. Его, исполненного важности, с апломбом реформатора и материалиста, слепо потакающего собственным суевериям, волновали квадратные метры, денежные единицы и лошадиные силы. Но в тщетных попытках триумфа победы оба терпели фиаско.

Сегодняшний день сулил роковые перемены – для ползучего растянутого во времени переворота, для обнаглевших чиновников, устроивших политический фейк, и, главное, для самого Вали.

Глава 7

Дождь прополоскал небесное полотно, сменившись к вечеру звенящим по ветру морозцем. Он оковал чёрные проёмы луж в белесоватую окантовку, распушил инеем мокрые стволы деревьев, а воздух сделал кристальной чистоты, добавив капельку синьки в его сумеречные тона.

Зябко поёживаясь от встречных порывов ветра, Гришин неловко переминался с ноги на ногу, улыбаясь навстречу идущему Кириллу.

– Привет! – радостно закричал Виноградов и затряс щупловатую ладонь Вали.

– Привет, привет! Слушай, Кирюха! А у меня для тебя подарок! – заговорщицки подмигнул Гришин.

– Дорогой?

– А других не держим, братишка. Вот, принимай, из Италии. – И он деловито указал на Доменико. – Познакомьтесь!

– Доменико Джованни, – отрекомендовался иностранец и аккуратно зачем-то присовокупил: – Вообще-то я проездом, из Хорватии.

– Ого! – деланно изумился Кирилл. – Слышал, что в этом году хорваты наконец-то вступили в Евросоюз. Вот провели бы ликбез для своих украинских коллег! – предложил он и широко улыбнулся.

– Я вне политики! – чеканя каждое слово, процедил Доменико, не прочувствовав ироническую нотку в голосе Кирилла.

– Ну и ладно! – отмахнулся тот. – Я тоже не фанатею от всего этого. Кстати, Виноградов. Кирилл Виноградов. Приятно познакомиться!

Валя вкратце пересказал Кириллу историю Доменико.

– Конечно, поможем! – понимающе закивал тот, выслушав до конца и кидая в иностранца взгляды, полные сочувствия.