Покинутая женщина

Он снова поблагодарил ее за все, что Марджори сделала, и извинился за то, что относился к ней безразлично, пока был погружен в работу. Но он не хотел, чтобы она любила его. Он ценил ее дружбу. Но у него не было времени для любви. Любовные дела слишком сложны и беспокойны. В ближайшие годы он не собирается жениться. Поэтому в отношениях между ним и Ивонной произошел раскол.

При упоминании этого ненавистного ей имени Марджори всхлипнула. Низким, сосредоточенным голосом она сказала:

— Это Ивонна во всем виновата.

— В чем?

— Испортила тебе жизнь, разбила тебе сердце, сделала тебя безжалостным и…

— Чепуха, мое сердце не разбито, и моя жизнь не испорчена.

— Ты можешь быть удачливым художником, а как же твоя личная жизнь?

— Я никогда не давал тебе права учить меня, Марджори, и мне не нравится, когда мои поступки обсуждаются тобой. Увижусь ли я с Ивонной или нет — это мое личное дело.

Молчание. Марджори поняла, что выглядела сумасшедшей, разговаривая так со Стивеном. Теперь она потеряла даже его дружбу. Она чувствовала в себе ярость, наполненную новой болью. Марджори думала: «Нужно увидеть Ивонну и сказать, чтобы она не приходила сюда».

Уже другим голосом Стивен произнес:

— Послушай… это выходит из-под контроля. И все это грубо и глупо. Долгое время мы были друзьями. Давай ими и останемся. Иди домой и забудь обо всем, Марджори. И не трать свои слезы на меня. Разве мы не можем снова стать друзьями?

— Я была полной идиоткой. Но все уже прошло. Пожалуйста, забудь.

Когда она попрощалась, Стивен повернулся и улыбнулся быстрой улыбкой, которая вернула жесткость его лицу. Он говорил так, как будто между ними не произошло ничего плохого.

— До свидания, старушка Марджори. Скоро увидимся. Спасибо еще раз.

Когда девушка подошла к входной двери, Стивен тяжело дыша, сбежал за ней вниз по лестнице и сунул ей в руку фунтовую банкноту.

— Я забыл заплатить. Наверное, я должен как раз фунт — рыба, все такое…

Марджори держала банкноту в сжатых пальцах, идя вниз по улице в сером мраке февральского дня. У нее было ужасное предчувствие того, что она никогда больше не войдет в мастерскую Стивена. Несмотря на то, что он говорил, их дружбе — конец. Она сама прервала ее своей истерикой и ревностью.

3

Ивонна была очень одинока, как будто замужество было высокой волной, смывшей ее с привычного места и прибившей к бесплодному берегу.

Она не пыталась вернуться в Академию Художеств. Иногда Ивонна заставляла себя пойти в свою комнату и что-нибудь нарисовать. Но у нее не получалось ничего, чем бы она осталась довольна. Казалось, у нее пропало вдохновение. Наполовину законченные работы лежали на столе, неудавшиеся зарисовки карандашом или акварелью, доказательства ее неспособности сосредоточиваться — недостаток созидательной силы.

Ивонна была в подавленном состоянии. Она продолжала часто писать Форбсу, выражая свою любовь и тоску по нему. Но при всем этом чувствовала слабое, но постоянное желание пойти и встретиться со Стивеном.

Иногда Ивонна была готова все отдать, чтобы прибежать в его мастерскую, поговорить с ним, возродиться духовно, может быть, быть осмеянной, осужденной, все, что угодно, только бы снова почувствовать жизнь, только бы перестать быть этим несчастным, апатичным созданием, которое замужем за «офицером, несущим службу за границей».

Когда пришла Марджори, она находилась как раз в таком подавленном состоянии.

— Рада тебя видеть, Марджори, — произнесла она.

В этом голосе было столько теплоты и радушия, что Марджори почувствовала себя виноватой, и ей стало стыдно той горькой неприязни, которую она испытывала по отношению к Ивонне. Марджори посмотрела на подругу дружелюбнее. Так приятно смотреть на грациозную и красивую, даже в старой твидовой юбке и шерстяном свитере, девушку. Что-то трогательное было в этих больших, мягких глазах в тот день, что-то очень трогательное. Это выражение вернуло Марджори то искреннее отношение к Ивонне, которое она всегда к ней испытывала.

Марджори села на стул, предложенный Ивонной, взяла сигарету и произнесла:

— Я тоже рада тебя видеть.

Ивонна сидела на табуретке, как маленькая девочка, поджав ноги и обхватив их руками.

— В последнее время ты избегала меня, Марджори? — просто спросила она.

Желтоватое лицо Марджори вспыхнуло.

— Я… возможно.

— Почему, Марджори? Мы всегда были так дружны.

Густые темные брови Марджори соединились.

— Я не знаю… но я… мне кажется, мы несколько отдалились друг от друга с тех пор, как ты вышла замуж.

— Нельзя сказать, что замужество разлучает меня с друзьями, — ответила Ивонна криво улыбаясь, — я «соломенная вдова» и почти всегда одна. Все пошло ужасно с тех пор, как Форбс уехал в Грецию.

Марджори избегала мягкого взгляда Ивонны.

— А ты все еще не можешь поехать к нему?

— Нет даже надежды. Ты просто не представляешь себе, что такое армия. Они крепко держат своих офицеров, — Ивонна рассмеялась. — Форбс хороший солдат и его послали на это важное задание потому, что он с ним справится. Я не могу поехать в Грецию, и все тут.

— Ему не повезло, что его отправили сразу после свадьбы.

Ивонна глубоко вздохнула.