Поклонись роднику

Третий день укладывали железобетонные плиты на насыпь, поднятую еще в начале лета от дороги до фермы. Насчет крана Логинов договорился с начальником Раменского лесопункта Бондаренко, тяжелый бульдозер-сотку пригнали с торфоболота. Укладку вели шабашники, поэтому Логинов сам контролировал их работу. Это такая публика — положат плиты наспех, сорвут договорные деньги, и поминай как звали.

На обочине дороги остановился знакомый «уазик» бежевого цвета, из него вышел Кондратьев. Одет он был, как всегда в поездках по району, просто: кепка, серый плащ, яловые сапоги. Крепко пожал руку:

— Успех труду, Алексей Васильевич! За дорожного мастера, что ли?

— Приходится. С таким трудом раздобыли плиты, нельзя побросать их кое-как. Я говорю, руки бы оторвать тому, кто поставил ферму на этом месте! Действительно потонули в грязи, — толковал Логинов.

— Надо летний лагерь для коров строить, как в «Заветах Ильича». Видал там: небольшое помещение из теса, два загона, электродойка, холодильная установка — все необходимое есть. Доярки довольны — чистота.

— Весной обязательно построим и все лето будем держать коров в лагере, а ферму капитально отремонтируем, поднимем полы.

Они прошли вдоль насыпи до разрыва, где был сток коричневой навозной жижи и лежала бетонная труба.

— Вот, спасибо, мелиораторы выручили, дали два колена трубы.

— Ты тут всерьез развернулся, — одобрительно заметил Кондратьев.

— У нас шутят, дескать, строим БАМ. Только, я прикинул, плит не хватит штук пятьдесят. Хорошо бы, вы позвонили в отдел капитального строительства облсельхозуправления Петрову.

— Позвоню, — пообещал Кондратьев и спросил, когда подошли к машине: — Много ли грибов наносил, Алексей Васильевич?

Логинов смутился. Уже успело донестись до райкома.

— Оперативно действуют, — сказал он с досадой.

— А ты думал; у нас с тобой такая подотчетная работа: с руководителей особый спрос.

— Всего раз был в лесу, не рад никаким грибам, — признался Логинов.

Машина скрылась за сельскими домами, а он стоял как будто уличенный в чем-то. Если с шести часов утра бегаешь по стройкам, фермам и полям, никто не замечает, а стоило поехать по грибы — сигнализируют. Эх, учетчики!

На весь день испортилось настроение. И спалось плохо. Возможно, было предчувствие беды? Только забылся немного — требовательно забарабанили в дверь.

— Алексей Васильевич, открой скорей! Пожар! — послышался срывающийся голос Ивана Голубева, дежурившего на зерносушилке. Сразу полоснула догадка: не горит ли новая площадка, набитая овсом?

— Где?

— В Климове горит, глянь сам!

Логинов выскочил на улицу босиком, в майке и трусах. Тьма кромешная, только видно, как за Сотьмой то приподнимается, то опадает, словно дышит, зарево; временами, казалось, его придавливало к земле, но огненный нарыв вновь прорывался, отталкивал темноту.

— Не телятник ли горит? Беги к Силантьеву, пусть живей заводит навозный разбрызгиватель! — распорядился Логинов, а сам позвонил в район и на лесопункт: там есть пожарные машины.

Через пять минут взбудоражилось все село: зажигались огни, хлопали двери, слышались взбалмошные крики, топот бегущих людей, в темноте заметался свет автомобильных фар. К дому Алексея Логинова подъехал Вовка Капралов — погнали в Климово.

Горел навес с прессованным сеном. Возле него суматошно метались немногочисленные климовские жители. До бочага в овражке далековато: много ли ведер принесешь? Когда из грузовика высадились белореченцы, дело пошло бойчей, но разве можно было унять огонь, уже бушевавший со страшной силой? Трещал, бухал, как из ружья, раскалившийся шифер, густым роем взметывало искры, гудело пламя, точно в него нагнетали сжатый воздух. Ведь только сказать — триста тонн сухого прессованного сена! Триста тонн! Это — что пороховой склад! Хорошо еще, поставили навес поодаль от деревни и телятника.

— Спасайте кипы, которые целы! — скомандовал Логинов.

Мужики во главе с ним начали оттаскивать кипы от угла, еще не объятого пламенем, но спасти удалось немного — оттеснила нестерпимая жара.

Подоспел на четырехтонном разбрызгивателе Силантьев, примчалась пожарная машина из поселка лесорубов: всю воду выхлестали безрезультатно. Погнали к реке заполнять цистерны, скоро ли их накачаешь?

— Ой, батюшки, занесет искру на деревню! Ой, сгорим! — вопила климовская старуха.

К счастью, ветерок был слабый, жар бушующего пламени выкидывал высоко в черное небо трассирующие искры, горящие клочья, даже целые охапки сена, и этот огненный хвост, загибавшийся в сторону реки, казался особенно зловещим.

— Дождь пошел! Дождь! — обрадованно закричало сразу несколько человек, но что было проку оттого, что моросило как бы нехотя?

Спасти сено было невозможно, однако продолжали биться с огнем, чтобы он не перекинулся на постройки. С большим опозданием прибыли пожарники из Покровского; только к утру, когда развиднелось, удалось заплескать остатки кип, смешанные с раздробленными кусками шифера, над которыми еще клубился едкий, чадливый дым.