Поклонник

Анна Джейн Поклонник

Елене Полегенько, которая с самого начала рядом.

CARITAS OMNIA CREDIT.

Любовь всему верит.

Изображение на обложке использовано с разрешения https://www.stocksy.com/2433481/red-shade-roses-in-envelope

© Анна Джейн, 2019

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2019

Пролог Боль

Ночью на крыше был только один хозяин северный ветер. Он дул так, что, казалось, замерзают даже кости. Пронизывал насквозь и нес с собой гнев и тоску – в каждом своем порыве.

С ненавистью бил в спину высокого парня, стоящего с телефоном в руках на самом краю крыши. Трепал его темные волосы. Пробирался под одежду и пытался столкнуть вниз – раз за разом, несмотря на молчаливое осуждение стылых звезд, рассыпавшихся по темному небу.

Но парню не было дела до ветра и холода. Он не замечал звезд и не слышал сумасшедшего стука собственного сердца. В самом конце ничего этого не замечают. Глядя на пылающий огнями осенний город, он записывал голосовое сообщение на телефон, почти касаясь его корпуса потрескавшимися губами.

– Это последний раз, когда ты меня услышишь, и я хочу, чтобы ты не сохраняла эту запись, а сразу удалила ее. Вторая моя просьба – запомни мой голос и мои слова. Запомни меня таким, каким я был в наши лучшие моменты.

Он судорожно вздохнул, замолчал на несколько секунд и хрипло продолжил:

– Знаешь, я ведь никогда не верил в любовь. Это казалось мне полным бредом. Так, выдумка для идиотов, которым не во что верить. Я был уверен, что любовь – это эгоизм. Что люди считают, будто влюблены, всего лишь находя в других то, что им нравится, или то, чего им не хватает. Я точно знал – мы любим себя и свое отражение в тех, кого выбираем. А любовь… То, что называют любовью, – всего лишь химическая реакция мозга. Если бы еще полгода назад кто-то сказал мне, что я влюблюсь, я бы решил, что этот человек не в себе. Но когда я встретил тебя, все изменилось. Как это произошло? За одно мгновение, за несколько дней или месяц? Не знаю. Правда не знаю. Когда я увидел тебя впервые – помнишь, на дне рождения друга? – то понял: что-то в ней есть. А потом подумал: «В ней есть все, что я искал раньше. И нет ничего из того, что мне бы не нравилось…» Знаешь, чувствую себя как на исповеди, хотя никогда там не был. Хочется закурить, но ничего с собой нет ты же просила бросить.

Новый порыв ветра с такой силой толкнул его в спину, что он оступился. Но это его совсем не испугало – страха теперь не было. Его перемололо в муку из усталости и сожалений. Осталось лишь развеять ее по ветру.

– Что это? Страсть? Привычка? Зависимость? Я долго не мог понять, что чувствую к тебе, – продолжал стоящий на краю крыши парень. – Понял, что это любовь, в тот вечер, когда заснул, а ты накрыла меня одеялом, села рядом и положила голову мне на плечо. Ты думала, что я сплю, но я всего лишь закрыл глаза. А когда заснула ты, взял тебя на руки и унес в спальню. Ты спала, а я сидел рядом и наблюдал за тобой. Во сне ты особенно красива, Роза. Красива и беззащитна. А я слишком сильно тебя люблю, чтобы позволить обидеть.

Должно быть, эту любовь нам подарил дьявол. Я сяду на звездный корабль и отправлюсь к нему, чтобы защитить тебя.

Его темные глаза блестели – наверное, от слез, но голос стал решительным.

– Если делать выбор между мной и тобой, я выберу тебя. Почему? Потому что я люблю тебя. В конце концов, все звезды внутри нас. Твоя звезда сияла ярче других, и я хочу сказать тебе спасибо за это. Кажется… кажется, мой корабль уже подошел. Мне пора. Ни о чем не жалей и будь счастлива за двоих.

Он закончил запись и сунул телефон в карман. Последняя улыбка небу. Короткий выдох. Еще один шаг вперед. Прыжок на парапет.

Вдох.

Маленький шаг вперед. Еще один.

Выдох.

До бездны осталось всего мгновение. Кроссовки выступают за край. В горле сухо. В ту секунду, когда он был готов прыгнуть, пришло новое сообщение.

В самом конце хочется остановиться. Оттягивая момент неизбежности, дрожащей рукой он вытащил второй телефон, обычный.

И увидел то, что все изменило.

* * *

По пустой лестнице изо всех сил бежал парень. Легкие горели, сердце бешено колотилось, мышцы в ногах плавились и разрывались, но он не останавливался. Нужно было успеть до того, как случится непоправимое. И он бежал, и бежал, и бежал, преодолевая пролет за пролетом.

Когда он, хватая воздух ртом, появился на крыше, на ней уже никого не было. Только откуда-то снизу кричали. Громко. С ужасом. По этому крику он сразу понял, что не успел. Что самое страшное все же произошло. Что это конец.

Парень медленно направился к краю, уже зная, что увидит. С такой высоты все казалось сюрреалистичным, словно нарисованным, – и лежащий внизу человек с неестественно вывернутыми ногами, как у сломанной куклы, и игрушечные люди, испуганно жавшиеся в стороне у фонаря.