Поклонник

— Мне кажется, я не смогу вынести огласки. — Слезы заблестели в ее глазах. — Я умру, если вся эта история попадет в прессу.

— Представляю себе заголовки, — сказал я. — ?Обряд плодородия в честь Бога солнца!?, ?Модная тусовка скачет нагишом вприпрыжку под лунным светом!»

Я стал смеяться и не мог остановиться. Чем больше я думал об этом, тем больше меня разбирал смех. Корчась от смеха, я вновь заковылял к дивану и, не прекращая гоготать, повалился на него рядом с Кэнди.

Я перестал смеяться примерно секунд через десять, когда Кэнди неожиданно шлепнула меня по лицу. Я с удивлением посмотрел на нее:

— Это еще за что?

— Моя жизнь рушится! — Она определенно впадала в истерику. — А ты покатываешься здесь со смеху!

— Милочка, — сказал я, — не все так страшно, как тебе кажется. Все это даже очень смешно, если на мгновение представить себе всю картину.

— Ты — кретин! — с отвращением бросила она.

— Да?

— Разве ты не понимаешь, что в этом и был основной смысл шантажа. Страх стать объектом насмешек, страх, сидящий в каждом из нас. Можно смириться с репутацией разрушительницы семейного очага, или роковой женщины, или еще с чем-нибудь. Когда покушаются на вашу женскую репутацию, это даже приятно щекочет вам нервы и придает определенный шарм. Но стать всеобщим посмешищем в этом! Разве ты не понимаешь, что будет, когда за это примутся газеты? Аршинные заголовки, кочующие из газеты в газету по всей стране. И куда бы мы потом ни поехали, всю оставшуюся жизнь за нами будет тащиться слава участников обряда плодородия в честь Бога солнца! А ты… ты, горилла несчастная! Сидишь здесь и ржешь!

— Извини, — смиренно произнес я.

— Убирайся вон!

— Да, мэм.

Я уже почти подошел к двери, когда в мою сторону полетел кофейник. Я вовремя увернулся, и кофейник, ударившись о дверную панель, покатился по белому ковру к дивану, оставляя после себя кофейный след.

— Смотри, что ты наделал! — завопила Кэнди. — Ты испортил мой ковер!

Я мигом выскочил из пентхауса и спустился на лифте вниз, в фойе. Выйдя из лифта, я почувствовал, что мои ноги по щиколотку тонут в ковровом ворсе.

— Могу я предложить вам ?мотор?, сэр? — спросил швейцар, распахива передо мной дверь.

— Вот спасибо. Щедрый подарок, старина, — искренне поблагодарил его я. — Будем считать, что ты поздравил меня с Рождеством.

Я вел свой ?хили? через весь город к офису шерифа округа. Когда вошел, я увидел за столом поникшую фигуру Аннабел Джексон. Аннабел печатала. Интересно, что это за люди, с которыми Лейверс имел переписку? Может, спросить Аннабел?.. Но, взглянув ей в глаза, я понял, что мы опять не контактируем.

— Доброе утро, сержант, — сказал я приветливо. Полник сделал усилие и приподнял на полдюйма голову. Затем он сощурил свои красные от бессонной ночи глаза и взглянул на меня.

— Доброе утро, лейтенант, — сказал он охрипшим голосом. — Вы всю ночь не спали?

— Да, — сказал я. — Но не зря.

— Держитесь! — воскликнула Аннабел Джексон, не обращаясь ни к кому конкретно. — Вот он, страстный любовник из пентхауса!

— А как идут ваши занятия поэзией? — спросил я ее. — Уже подобрали рифму к слову ?пастушок?? Как, например, вы относитесь к такой: ?Пастушок достал свой звонкий рожок??

Она и бровью не повела. Но не всегда же за ними будет оставатьс последнее слово.

— Да, а что, ты теперь работаешь по воскресеньям? — спросил я ее.

— Шериф Лейверс попросил меня выйти сегодня в качестве особого одолжения, — отрубила она. — И кроме того, мне за это платят.

— Тогда понятно, — сказал я. — Ты на меня злишься за что-то?

— Я? — Она залилась фальшивым смехом. — С какой стати мне злиться на вас? Я прекрасно провела в пятницу вечер, когда вы взяли меня на вечеринку и бросили там. Мне кажется, вы тоже прекрасно провели время в пентхаусах или где там еще. С какой стати мне злиться на вас?

— Я просто так спросил, — неуклюже оправдывался я.

— А я просто приняла решение, — весело сказала она. — Я решила не встречаться больше с пожилыми мужчинами. Отныне я встречаюсь только с мужчинами моего возраста. Где-то лет на десять моложе вас, Эл.

— Ой! — вздрогнул я.

— Давайте прикинем, — сказала она, — вам сейчас около сорока, не так ли?

— И ничего мне не около сорока! — завопил я.

— Неужели? — Она с удивлением заморгала своими невинными голубыми глазками. — Ну на вид-то вам никак не меньше!

— Иногда я вот о чем думаю: на Юге бродит столько симпатичных и толковых цыпочек, — ввернул я. — А их угораздило прислать нам сюда такую недотепу!

— Шериф ждет вас у себя в кабинете, лейтенант, — официально произнесла Аннабел. — Он сказал, что если вы не будете у него к девяти тридцати, то потом можете не утруждать себя посещением его кабинета… А жетон можете оставить прямо здесь. Сейчас уже девять двадцать девять.

— Не спрашивай, по ком звонит колокол… — пробормотал я и нырнул в кабинет Лейверса.

Лейверс сидел за столом, сгорбившись, как стервятник… жирный стервятник, который, возможно, только что набил себе брюхо лейтенантами из отдела по расследованию убийств.