Поклонник Везувия

Зануда взялся донимать сидящую слева от него женщину, княгиню ***, своими соображениями относительно переворота во Франции. Революционеры – всего лишь горячие головы, на крайности они не пойдут, вот увидите. Им нет интереса в том, чтобы повергать страну в хаос, обрывать связи Франции с правящими кругами других стран Европы и т. д. и т. п. Не успела княгиня до конца выразить свое невнятное согласие, как в разговор уже вмешался импульсивный мужчина, сидевший слева от нее, сэр ***. Он услышал слова графа, и до него только что дошел их смысл. Тогда, адресуясь как-то мимо княгини, точнее, поверх ее головы, так, словно ее не существует, – как часто поступают мужчины, когда слова другого мужчины задевают их интересы, – он объявил графа проклятым республиканцем и провокатором. И пролил вино. Все замолчали. Кавалер вмешался с какими-то примирительными замечаниями, а спутница его жизни с серьезнейшим видом выразила полное согласие с тем, что сказал об опасностях ситуации во Франции сэр *** (это полностью противоречило сказанному графом ***). Она сказала это так искренне и по-доброму, что зануда-граф совершенно не почувствовал себя обиженным. Отчего-то каждый из мужчин счел, что очаровательная и пылкая юная компаньонка Кавалера в данном непростом вопросе согласна именно с ним. Как она умеет вести себя в обществе – вопреки, нет, скорее, благодаря неустранимому налету банальности, размышлял околдованный Кавалер. Она радушная, она щедрая. Он не мог бы жить без ее солнечной улыбки. За столом еще не улеглись споры по поводу проклятых событий во Франции, а он наградил ее своей утонченной, суховатой улыбкой, и она повернулась к нему, с горящими щеками, счастливая его одобрением, подняла бокал, послала воздушный поцелуй и выпила содержимое бокала одним – надо признать, не слишком элегантным – глотком.

Когда правильный человек совершает неправильный поступок, то этот поступок следует считать правильным. И Кавалер (упоенный радостью, он не нуждался в вине) пришел к заключению, что она, как это ни странно, предназначена ему – всецело, в самом высшем смысле.

Она тем временем развлекала князя ***, который, не имея никакого мнения насчет событий во Франции, заскучал. Судя по всему, она еще раньше обещала рассказать ему одну историю – о том, что произошло четыре года назад, когда она и ее дорогая матушка только-только прибыли в Неаполь. Она, по ее собственным словам, была тогда совсем девочкой, ничего не смыслившей в жизни (пока не попала в руки дорогого друга и покровителя). Все же она понимала достаточно, чтобы сразу поддаться очарованию этого чудесного города. Так вот, через несколько недель после приезда случилась ужасающая драма.

Но вы не поверите, – добавила она.

Чему, дорогая миссис Харт? – спросила леди из Англии, сидевшая напротив.

Во внутренний двор особняка ворвалось восемнадцать бандитов…

Сколько?

Восемнадцать!

Далее она рассказала следующее. На территорию особняка ворвалась банда головорезов, преследуемых городской охраной. Они захватили двух слуг, молодого конюха и пажа (одного из королевских музыкантов), и, угрожая перерезать им глотки, забаррикадировались в восточном крыле. Солдаты хотели догнать и схватить их, но Кавалер не позволил им пройти внутрь. Он желал избежать кровопролития и особенно тревожился о том, чтобы сохранить жизнь конюха и скрипача, ведь бедняжек связали и бросили в угол. Так они жили целую неделю…

Неделю?