Поклонница Фредди Меркьюри

Мы вместе с хозяином вошли в кабинет. Кот, увидев стол, начал истошно орать, как бы понимая, что его будут мучить. Катя объяснила хозяину кота, как его держать, я помогала. Укол она сделала нормально, не так быстро, как папа, но кота мы сумели сдержать. Но когда она смазала палец мазью и полезла коту в рану, он заорал практически как человек, стал вырываться, и она не смогла ничего сделать. Хозяин кота сам чуть не плакал, казалось, у него сейчас начнется истерика. Я сказала: «Подождите, давайте успокоим котика». Я стала гладить его, говорить какие-то глупые слова тоненьким голосом, сделала так, чтобы кот лежал на боку. Хозяин придерживал его лапки, а голова кота была в пластмассовом колпаке. Пока я говорила с котом, Катька, молодая еще и не очень опытная, с расстроенным видом снимала перчатки. Я, не сменяя ласкового тона, сказала ей:

– Надень мне на правую руку перчатку из нового комплекта.

Она с надеждой, что я избавлю ее от неприятной процедуры, с готовностью сделала это.

– Намажь указательный палец болтушкой, а средний левомеколем.

Она сделала. Я выдохнула, и, не отпуская левой рукой кота, быстро круговым движением провела по ране сначала одним, а потом другим пальцем. Кот зарычал от боли, но я ухитрилась сделать это так быстро, что он успокоился.

Хозяин осторожно вынес кота. Я вышла следом. Кажется, я собиралась упасть в обморок. Я подумала об отце и взяла себя в руки. Хозяину кота сказала:

– Если хотите, я сама буду делать эту процедуру. Осталось еще девять раз.

Мужчина, чуть не со слезами, сказал:

– Спасибо, да уж конечно, только к вам буду ходить. Спасибо за Барсика.

– Подождите благодарить. Сначала он должен выздороветь. Не выпускайте его на улицу. Если повязка разболтается, аккуратно, но не туго поправьте ее. Если что-то будет не так, звоните. Телефон круглосуточный.

Хозяин, продолжая благодарить, прижав к себе страдальца-кота, ушел. Я подошла к кулеру, налила полный стаканчик воды и махом выпила. Я ведь еще только училась в десятом классе.

Кроме гордости за то, что я все сделала правильно, я почувствовала, что помогать животным не менее достойно, чем помогать людям. Люди – они что? Пытаются заработать деньги, раздражаются из-за ерунды, завидуют друг другу, любят – ради себя самих. А животные просто любят, не испытывают беспричинной вражды и молчат. А страдать молча гораздо тяжелее. Животные не могут пожаловаться, что у них болит, описать свою боль, они могут только молча смотреть на людей и ждать помощи от них. Как же их можно не любить! Не забыть дать на ночь Муське канефрон – у нее к старости начались проблемы с почками.

Когда я пришла домой, бабушка было сунулась с обедом, но, увидев мою задумчивую физиономию, быстро отстала. Я уселась на веранде на диване, и через минуту на мне уже сидела теплая компания во главе с Рексиком – дворнягой, у которой не было одной лапы. Его сбила машина, и хозяева не захотели лечить его, требовали усыпить. Папа не стал этого делать, вылечил Рекса, и он остался у нас. Все наши питомцы попали к нам в дом извилистыми путями жизни, которая их не жалела. Наш дом вознаградил их за муки, они нашли у нас любовь, заботу, лечение и уход. И сейчас вся эта пушистая братия облепила меня. Хорошо, что я успела переодеться. Шерсть от кошек и собак была везде в нашем доме, несмотря на самоотверженную борьбу с ней нашей бабушки. Но силы были не равны. Одна старая женщина и пять разномастных любящих существ, не понимающих, почему нельзя тереться о черные брюки и сидеть на диване. Я сунула свой нос в теплую пахучую шерсть кота Васьки. Он был полусиамский пушистый кот, то ли выброшенный, то ли потерявшийся. Очень умный, я думаю, умнее многих людей.

– Ну что, Василий, тяжело будет?

Кот в ответ тихо мяукнул. Он всегда отвечал, когда к нему обращались. Мне казалось, что с возрастом животные наши очеловечивались и еще чуть-чуть – и они заговорят. Муська тоже ревниво подвинулась ко мне. Я погладила ее, и она закрыла свои медовые глазки.

Рексик тоже тявкнул, как будто что-то понял.

– Милые мои, ну как же я от вас уеду?

Эта мысль уже давно мучила меня – ведь надо учиться, учиться долго, и не в нашем городке, где, кроме педколледжа, ничего не было. Надо поступать в мед, надо еще сдать ЕГЭ. Но я была уверена, что поступлю, что все сдам, потому что я училась очень хорошо, и не за папины заслуги ставили мне хорошие оценки, а за мое старание.

Но судьба распорядилась иначе. Уехать в Москву мне пришлось гораздо раньше, и одиннадцатый класс я уже заканчивала там.

Глава 3