Покой нам только снится

Между тем профессор в сопровождении студентов подошел к темному зеву входа. Его размер позволял пройти одному человеку без рюкзака, туристические ранцы альпинисты благоразумно оставили на стоянке.

— Держитесь за мной, коллеги, — чуть хрипловатым голосом тихо сказал профессор. — Шуметь не стоит, потому, как никто не знает, какие трещины могут быть в сводах пещеры, чрезмерный шум способен подействовать отличным резонатором. К чему это приведет, думаю, можно не объяснять.

Сергей Титов и Николай Громов, идя за профессором, улыбнулись, опасности казались эфемерными, несущественными, из разряда тех о которых рассказывают ночами возле большого костра. Подобные сказки часто "вешают на уши" неопытным альпинистам и туристам, дабы внушить заочное уважение к величию гор, что в принципе выгодно инструкторам и самим рассказчикам, ведь на фоне описываемых ужасов они выглядели на порядок сильнее и удачливее!

— Борис Иванович, а как вы думаете, что это может быть? — холодный голубой свет выхватил в пяти метрах от идущей троицы небольшое углубление, в котором когда-то свила себе гнездо пичуга. Не для страуса конечно, но размеры "жилища" поражали. Увидеть гнездо диаметром больше метра в горах по меньшей мере удивительно. Осмотрев его, профессор заметил, что сделано оно аккуратно: веточка к веточке, не каждому человеку подобное мастерство удастся.

— Не знаю, Сережа, вполне может статься, что это просто игра света на сталактитах, или вовсе наше воображение чудит, как никак световой диапазон волн КСЗ в известном вам треугольнике может выдавать очень оригинальные цвета, был бы луч света…

— Но откуда здесь свет? — удивился Николай, аккуратно переступая мелкую расщелину, прорезавшую часть пещеры.

— А вот это нам предстоит узнать, коллеги.

Сама пещера не отличалась от тысяч ей подобных. Те же горные породы, тусклый камень и тяжелая гнетущая атмосфера изредка сменяемая яркими всполохами красных огней спасательных свечей или "холодным" светом фонарей.

Старожилы часто рассказывали о том, как много лет назад видели на склонах гор, поздней весной огромные человеческие следы. Научный люд к подобным разговорам естественно относился с пренебрежением, если нет доказательств, то нечего и дурью маяться. Нужно делом заниматься, к примеру, разрабатывать недовыработанные шахты или пялиться в синематограф, наблюдая как очередной охламон дурит головы наивным домохозяйкам, мечтающим о чистой вечной любви, которая будет обязательно с принцем из далекой страны.

Ну не дуры ли эти клуши!? Какая может быть любовь к девушке в центнер весом и лицом крокодила, не желающей следить за собой и обвиняющей в этом весь мир?

Мда, мир определенно погряз во лжи и пороках, порой профессору выросшему в другом времени казалось, что он лежит в больнице, погруженный в летаргический сон. Причем видятся ему не грезы юности, а ужасы будущего, в котором победители оказались под пятой у побежденных. Увы, как бы Борис Иванович не щипал себя украдкой последние два с половиной десятилетия, но так и не смог проснуться…

Обогнув очередной уступ, Филинов увидел слабый розовый отсвет похожий на игру света на гранях гранита. Присмотревшись, профессор вынужденно признал, что ошибся: никакого гранита здесь не было.

— Коллеги, нам стоит пройти чуть дальше, — задумчиво протянул он, шаря в карманах. Любимая никелированная зажигалка осталась в рюкзаке возле входа. — Жаль.

Услышав о более глубоком "погружении" аспиранты оживились. Им самим стало интересно, что же там такое светится…

Маленькая искорка в бесконечном бушующем пламени затрепыхалась, словно под порывом ветра. Раз за разом она пыталась вырваться из пламени, но везде, куда бы не стремилась, ревела плотная стена плазмы. Шло время, искра разрасталась, превратилась в маленький ком пламени. Постепенно давление на него ослабло, траектория движения больше не напоминала петли удирающего от голодного волка зайца.

В конце концов, огненный шар, после долгих блужданий замер на месте, продолжая расти в размерах, притягивая к себе все имеющиеся неподалеку не сформировавшиеся в самостоятельные огоньки искры. Диаметр огненной сферы увеличивался, постепенно начал меняться цвет, с красного, на оранжевый, потом на ярко-желтый до тех пор пока не превратился в абсолютно белый огромный комок огня.