Покоя больше нет. Стрела бога

Райт, которому пришлось пропутешествовать около пяти миль от своего лагеря дорожных строителей до Правительственной горки, чтобы получить этот ответ, пробежал письмо, скомкал его и сунул в карман своих шорт цвета хаки. Как все практики, он не питал никакого уважения к бюрократическим формальностям.

Когда руководителям Умуаро велели предоставить необходимую рабочую силу для строительства новой, широкой дороги белого человека, они посовещались между собой и решили отрядить на эту работу юношей двух возрастных групп, ожидающих посвящения в мужчины: старшей группы, которая именовала себя Отакагу, и младшей, получившей прозвище Омумава.

Эти две группы юношей плохо ладили между собой. Они постоянно ссорились, словно братья-погодки. Как рассказывали, юноши старшей группы, которые, достигнув совершеннолетия, взяли себе имя «Пожирающий подобно леопарду», преисполнились большим презрением к своим младшим братьям, когда те тоже достигли совершеннолетия два года спустя, и дали им прозвище Омумава, означавшее, что набедренную повязку мужчины, продеваемую между ног, они носят только для вида, так как она прикрывает ребячьи пипки. Шутка оказалась настолько удачной, что новой группе совершеннолетних так и не удалось закрепить за собой какое-нибудь более подходящее наименование. Они не могли простить этого юношам Отакагу, и встреча Омумава с Отакагу часто была подобна встрече огня с порохом. Поэтому обе группы старались по мере возможности держаться порознь; так же поступали они и на строительстве новой дороги белого человека. Мистер Райт просил у Умуаро работников всего лишь на два дня в неделю, и обе группы договорились, что будут работать поочередно по дням же. По этим дням белый человек оставлял без присмотра своих платных рабочих, из которых он успел сколотить дисциплинированную и достаточно умелую бригаду, и являлся надзирать за толпой бесплатных, но необученных работников из Умуаро.

Как знаток языка белого человека, плотник Мозес Уначукву, по возрасту годившийся юношам обеих групп в отцы, вызвался помочь организовать их и говорить с ними устами белого начальника. Поначалу мистер Райт отнесся к нему с недоверием, с каким относился ко всем цивилизованным туземцам, но вскоре он оценил его помощь и собирался даже выплатить ему небольшое вознаграждение по окончании строительства дороги. А тем временем авторитет Уначукву в Умуаро необычайно вырос. Одно дело утверждать, что ты умеешь говорить на языке белого человека, и совсем другое – действительно говорить на нем при свидетелях. Слух об этом распространился по всем шести деревням. Эзеулу не мог не сожалеть о том, что таким большим авторитетом пользуется житель Умуннеоры. Но вскоре и его сын, утешал себя он, будет окружен таким же, а то и большим почетом.

В следующий после праздника Тыквенных листьев день работать на строительстве новой дороги должны были молодые люди возрастной группы Отакагу. Второй сын Эзеулу Обика и его приятель Офоэду принадлежали как раз к этой группе. Но накануне они выпили такое количество пальмового вина, что продолжали спать, когда все прочие уже ушли на работу. Обика приплелся домой чуть ли не на рассвете, и мать с сестрой напрасно пытались растолкать его.

Вчера, когда Обика и Офоэду бражничали с тремя своими знакомыми на базарной площади, получилось так, что один из собутыльников бросил им вызов. Разговор зашел о том, сколько пальмового вина способен выпить человек с крепкой головой и сохранить при этом ясное сознание.

– Все зависит от того, какую пальму надрезать и кто ее надрезает, – заметил один из собеседников.

– Да-да, – подтвердил его друг по имени Мадука. – Все дело в том, какую пальму выбрать и кто сделает надрез.

– Это не имеет значения. Все зависит от того, кто пьет. Пожалуйста, выбирайте любую пальму в Умуаро и любого искусника приготовлять вино, – похвастался Офоэду, – и я все равно выдую столько, сколько в животе поместится, и пойду домой как ни в чем не бывало.

– Спору нет, есть пальмы, которые дают особенно хмельное вино, и есть такие искусники приготовлять его, которые превосходят всех прочих, но тому, кто умеет пить, все это нипочем, – поддержал приятеля Обика.

– А приходилось вам слышать о растущей в моей деревне пальме, которую называют Окпосалебо?

Обика и Офоэду ответили отрицательно.

– Тот, кто ничего не слыхал об Окпосалебо и все же считает, что он умеет пить, обманывает самого себя.

– Мадука верно говорит, – подхватил один из его односельчан. – Вино, приготовленное из сока этой пальмы, никогда не продают на базаре, и ни один человек не может выпить три полных рога этого вина и не напиться до бесчувствия.

– Окпосалебо – очень старая пальма. Ее называют Ссорящая Близких, потому что, выпив по два рога ее вина, родные братья начинают драться, словно они чужие друг другу.

– Рассказывайте это кому-нибудь другому, – возразил Обика, наполняя свой рог. – Если человек, приготовляющий вино, добавляет туда снадобий – это дело другое, но если речь идет о вине из чистого пальмового сока, то я прямо скажу: не сочиняйте!