Покойник как элемент производительных сил

Третья категория оказывается наименее опасной — она представлена истлевшими трупами, в которых уже нечего "кромсать", а следовательно и страшное искушение не столь актуально. Исключительная важность табу мертвецов, охраняющего границы социума, сказывается и в особой глубине внедрения этого запрета. Если запрет инцеста срабатывает через психические резонаторы и неприемлемое влечение гасится психологическими механизмами и специальными репрессивными инстанциями социума, то табу мёртвых пересекает и физиологическую границу. Запах трупа физиологически невыносим для человека — и только для человека — никаким другим животным не свойственна специфическая реакция избегания по отношению к трупам своих сородичей. Можно сказать, что это базисное табу продублировано на всех уровнях человеческого — от физиологии до вершин социальности, включая инстанцию самосознания.

Поддавшийся искушению вычеркивает себя из человеческого рода, он не человек и, в общем, не удивительно, почему вступавшим в контакт с джагга запрещалось проявлять признаки членораздельной речи.

Трансгрессия и цивилизация.

Итак, закрепление на первых рубежах (слоиеческого потребовало колоссальных жертв, и людьми могли стать лишь те, кому удалось преодолеть притяжение начала, стартовой точки социогенеза, удержаться на отметке "нельзя", не подрывая её вопросом "почему нельзя?" До поры до времени не было ничего важнее незыблемости табу, отделяющего людей от анти-людей. Но не менее очевидно и другое: все общества, выбившиеся в цивилизации, отличаются отсутствием эксплицитно выражаемого страха перед мёртвыми: все они продолжают тащить с собой своих мертвецов. И эта трансгрессия знаменует собой новый исторический рубеж, отделяющий архаический социум от протоцивилизации.

Все племена, окружавшие на рубеже III тысячелетия до н.э. древних египтян или хань, разделяли универсальный страх перед покойниками и быть может поначалу единственным, но решающим отличием тех же египтян и шумеров было отсутствие, а точнее говоря, преодоление или выпадение тотального страха перед мертвыми. Есть веские основания полагать, что некая социальная мутация, катастрофическая поломка в механизмах социокода привели к трансгрессии самого мощного табу, что и позволило взять старт в цивилизацию.

Вторая революция, давшая отсчёт "осевому времени" в терминологии К.Ясперса ознаменована очередной сменой полярностей: разблокирование конденсаторов социальной памяти (в частности, преодоление табу имени) резко расширяет горизонт прошлого: приостанавливается меморифагия, автоматически "выедающая" ячейки самовозрастающего логоса. Теперь, по одну сторону пропасти мы видим племена, продолжающие избавляться от покойников и всего с ними связанного, стирать все прямые и косвенные напоминания вплоть до вычеркивания из тезауруса ягуара и терновника, а по другую — бесконечные захоронения, гробницы, ухоженные кладбища, гигантские пирамиды и любовь, любовь к отеческим гробам, чувство, столь знакомое палеоантропам и теперь вновь учрежденное — правда, на иных основаниях.

Роль покойника в становлении сберегающей экономики.

При взгляде на величественные пирамиды Древнего Египта, на роскошные мавзолеи Индии возникает странная, на первый взгляд, параллель. Что напоминают эти строения, возвышающиеся над всеми прочими, эти главные здания своего времени? Больше всего они напоминают грандиозные здания сегодняшнего времени — банки. И сходство отнюдь не ограничивается внешними атрибутами, т.е. роскошью и доминирующим положением в застройке большого города. Главное — это далеко идущая функциональная тождественность коллекторов, накопителей и перераспределителей исходной субстанции сбережения.

Покойник, точнее его прах, оказывается первой исторической формой богатства и даже формой капитала в самом широком значении этого слова. По существу, гроб — это первый банковский сейф, в котором хранится самовозрастающая стоимость. Этимологическая общность глаголов "хоронить" и "хранить", существующая во многих языках имеет прямое отношение к сути дела; именно с такого рода хоронением связана фундаментальная новация социальной динамики — появление сберегающей экономики. Одним словом, в инфраструктуре социума, достигшего стадии цивилизации, склепы (захоронения) играют роль банков. Все виды вложений в этот коллектор санкционированы, оправданы и приносят весомый процент.