Покойник претензий не имел

Он перехватил актера на лестнице и торопливо, опасаясь, как бы их кто не увидел, сказал:

– Володя! Простите, но меня просили кое-что вам передать.

Емелин мрачно взглянул на него и с раздражением спросил:

– Что передать? Что такое?

Резаев оглянулся и доверительно прошептал:

– Мария очень просила, чтобы вы не уходили, не повидавшись с ней. Она хочет сказать вам пару слов. Сами понимаете, ей не хотелось бы делать этого у всех на виду. Но это для нее очень важно…

Тень сомнения пробежала по лицу актера. Он пристально всмотрелся в бесстрастные глаза Резаева.

– Она… она хочет меня видеть? – спросил он. – Где?

– Я вас провожу, – пообещал Резаев. – Идемте. Нехорошо, если нас кто-нибудь увидит.

Емелин колебался всего несколько секунд. В глазах у него вдруг вспыхнул торжествующий огонек. Он самодовольно улыбнулся и сказал:

– Ну что ж, идемте!

Резаев кивнул и быстро спустился вниз, мимо вестибюля, в подвальное помещение. Что здесь хранилось, Резаев не знал, но здесь было безлюдно, и это его вполне устраивало. Кроме того, отсюда был выход на улицу, запиравшийся изнутри на засов.

Они с Емелиным сошли по полутемной лестнице и остановились внизу на развилке двух пустых коридоров. Откуда-то сверху доносился приглушенный шум праздничного ужина.

– Ну и что дальше? – недовольно спросил Емелин. – Где же Мария? Вы мне голову морочите, что ли?

– Сейчас все будет, – коротко сказал Резаев.

Он сунул руку в карман, молниеносно выхватил пистолет с глушителем и выстрелил актеру в сердце. Тот упал как сноп к подножию лестницы. Ноги его мелко подергивались.

Резаев положил пистолет на ступеньку, надел резиновые перчатки, протер оружие платком и опять положил в карман. Он не оставлял пальто в гардеробе, поэтому больше никаких дел у него здесь не было. Он нашел входную дверь, отпер засов и вышел наружу.

В морозном воздухе крутилась снежная пыль. В темном небе сверкали огни центра. По мостовой проносились редкие автомобили. Резаев оглянулся.

Из-за заснеженного дерева вышел человек в дубленке – это был Олег – и тихо спросил:

– Ну как?

– Все путем, – ответил Резаев.

– Тачку уже вскрыли, – сообщил Олег. – Вроде все спокойно.

Резаев кивнул, и они пошли к площадке, на которой были припаркованы автомобили. Быстро нашли «Пежо» Гурова, и Резаев сунул пистолет под сиденье водителя. Потом захлопнул дверцу и, подняв воротник смокинга, вприпрыжку побежал к машине, которая дожидалась за углом. Олег шел за ним следом.

Самохин, сидевший за рулем, посмотрел на Резаева с нетерпением:

– Ну?!

– Отечественная кинематография понесла большую утрату, – сказал Резаев. – Можешь звонить в ментовку.

Глава 10

За два дня Гуров словно постарел на добрый десяток лет. Как ему всегда казалось, он был готов ко всему, но то, что случилось, подкосило даже его. Нелепость происшедшего усугублялась тем, что далеко не все среди коллег и знакомых считали его таковым. За эти два дня Гуров не раз замечал на себе испытующие взгляды коллег, которые они бросали на него исподтишка. Но они же отводили глаза, едва оказывались с Гуровым лицом к лицу. И таких было немало.

– Они просто всегда завидовали тебе, – утешал его Крячко. – Твой светлый образ вызывал у них чувство неполной служебной полноценности. Теперь они получили возможность утешиться. Каждый имеет право на радость, Лева. Вот увидишь, и на нашей улице опять будет праздник!

Но до праздника было пока далеко. С нервным срывом слегла в больницу Мария. Гурову предъявили обвинение в убийстве и завели на него дело. К счастью, арестовать его все-таки не решились – взяли подписку о невыезде, – но Николай Георгиевич Хрипунов из генеральной, назначенный следователем, взялся за дело самым рьяным образом. Он допрашивал Гурова по шесть часов кряду и явно находил в этом одному ему понятное удовлетворение. Самым дотошным образом расспрашивал о подробностях личной жизни Гурова, об отношениях жены с покойным Емелиным, о личной неприязни к сопернику. Было в этом что-то нездоровое – Хрипунов представлялся Гурову человеком, который реализует тайные желания, подглядывая в щелочку чужой спальни.

Вместе с тем, как профессионал, он понимал, что во многом не прав – преступление было совершено серьезное, циничное, вызвавшее большую огласку, а обстоятельства действительно говорят не в его пользу, и прокуратура отнеслась к нему достаточно либерально. Как правило, таких обвиняемых без разговоров берут под стражу. Возможно, в глубине души даже Хрипунов не был таким уж монстром и всерьез не верил в то, что Гуров является убийцей. Просто он сам был в некотором роде жертвой обстоятельств.

Все это было логично и объяснимо, но Гуров чувствовал, что долго он подобной обстановки не выдержит. Его, разумеется, отстранили от ведения любых дел. А какой-то прыткий журналист-папарацци махом сварганил двухполосную статью об очередных оборотнях в погонах.

Но у него оставались преданные друзья, которые не давали ему расклеиться окончательно. Рядом был неунывающий Крячко, рядом был генерал Орлов, который с самого начала ни на секунду не поверил в вину Гурова.