Покойники тоже плачут

На следующий день у Тенина состоялась встреча с Королевым. Тот рассказал, что, по оперативным данным, Седой вне себя после убийства его людей. В одном из ресторанов уже расстреляли трех боевиков Ахмета вместе с двумя случайными людьми. Похоже, следователь имел хороших осведомителей в обеих бандах. А завтра днем несколько человек из группировки Седого идут в баню. Это очень удобный момент для ликвидации сразу нескольких человек. Бани дорогие, просторные, с массой укромных уголков. Народу в это время очень мало. Объекты будут голенькие, без оружия, ничего подобного в общественных банях они, конечно же, не ожидают. Может представиться благоприятная возможность. Так говорил Королев. У Тенина было свое мнение на этот счет.

— Всех вас хочется послать в баню, — откровенно сказал он, однако выбора у него не было.

Нужно было срочно провести рекогносцировку. Для компании Тенин прихватил с собой Ветрова. Эти бани считались, пожалуй, лучшими в городе. У входа стояло несколько очень дорогих иномарок. Веники покупались не у мужичка в тулупе, а в настоящем магазине, расположенном в том же здании неподалеку от главного входа. Там они лежали рядами на длинных полках всех размеров, березовые, дубовые, а для ярых мазохистов — даже колючие можжевеловые. Двери главного входа под евростандарт, лестницы, облицованные белым мрамором, вели из вестибюля наверх, колонны искусно отделаны под мрамор, потолочная лепнина покрыта свежей позолотой. В вестибюле, по сверкавшему мозаичному полу прохаживался элегантно одетый молодой человек с сотовым телефоном в руке. Входящий посетитель многократно отражался в гигантских зеркалах. Подойдя к кассе и взглянув на цены, друзья поняли, почему посетителей так мало.

Роскошный, заново отделанный зал с длинными скамьями и кабинетами был почти пуст. Солидного вида клиенты беседовали по радиотелефонам и вкушали дорогие обеды на изящных, по-ресторанному сервированных столиках, которые подкатывали к ним проворные ребята в белоснежных фартуках. Буфет представлял собой уютное кафе европейского стиля с подачей самых изысканных деликатесов. Во всех залах и помещениях все вокруг было новенькое, гладенькое, чистенькое. Дорогой кафель и белый мрамор ласкали глаз. В раздевалке пахло французской парфюмерией.

Обнаженный волосатый Ветров в одной только фетровой шляпе дуремарского фасона и с веником под мышкой уже мчался в парилку.

— Не теряй времени! — крикнул он Тенину, выкладывавшему из сумки напитки и закуску.

— На мытье, в смысле, не терять? — спросил Тенин.

По дороге Ветров замочил веник в шайке с горячей водой и вошел в парную. Там были сооружены крепкие двухуровневые платформы из гладкого душистого дерева, с широкими полками вдоль стен. На них растянулись два двухметровых мордоворота. Заходили редкие посетители. Любители пара уверенно поднимались наверх. Явный новичок со страдальческим лицом томился внизу. Другой, мученически склонив голову, застыл на полпути на деревянной лестнице. Ветров, нахлобучив на нос свою жароупорную шляпу, забрался на самый верхний полок да еще и встал на него. Время от времени раздавался возглас:

— Братки! Вбросьте водички!

— Самую малость! — требовательно добавляли из угла.

— Полшаюшки! — уточняли сверху.

Какой-то энтузиаст взялся за дело. Он приоткрыл кочергой тяжелую железную дверцу, покрытую красной окалиной, и ловко вбросил в печь строго отмеренную порцию воды из тазика. Вода оставила на раскаленных серо-розовых камнях темные пятна, и облако пара с шипением вырвалось наружу. После повторной операции сверху заорали:

— Хорош! Пар испортишь!

— Можно еще чуток! — возразил другой голос.

— Куда еще? Одна вода уже! — возмутился третий.

Если в парной больше одного человека, мнения всегда разделятся. Голоса звучали властно и уверенно, но не агрессивно, и возникающие споры стихали так же быстро, как и шипение воды в печи. Все тот же энтузиаст, встав посреди деревянной платформы, скомандовал: «А ну пригнись, мужики!» и начал вкруговую размахивать над собой простыней. Этот прием назывался «сталинским ударом», после которого слабаки суетливо поползли вниз.

И тут все, как по команде, принялись хлестать себя вениками по лоснящимся от пота бокам и спинам, оставляя на них прилипшие листья. Сладострастно ухая и покряхтывая, фанаты русской бани постепенно вошли в раж, словно члены экзотической секты хлестунов. Здоровенный мужик охаживал березовым веничком распластанного на полке дружка и приговаривал: «Будешь батьку слушать! Будешь слушать!», а тот лишь стонал в сладкой истоме. На печь плеснули пиво, и в парной запахло свежим хлебом, как в пекарне.