Покойники тоже плачут

Парень улыбнулся шутке арестанта. Бодрой походкой он вошел в комнату и устроился в кресле перед телевизором. У него было неглупое, даже интеллигентное лицо, без малейших признаков порочности. И он явно не испытывал враждебности по отношению к охраняемому. Напротив, Тенин вдруг почувствовал себя рядом с ним едва ли не коллегой. От этой мысли у Юрия родился первый вопрос:

— Давно здесь?

Парень взглянул на него, размышляя, стоит ли отвечать на этот вопрос, но все же сказал:

— Больше года.

— Ну и как, доволен?

— Доволен.

— А раньше кем работал?

— Я работать не могу, — пояснил парень, — я потею.

Он был не прочь побеседовать, но не хотел проявлять инициативу. После общения с Евгением, Тенин вторично сталкивался в такой обстановке с представителями преступного мира, и ему было очень интересно узнать, о чем думает этот приятный на вид молодой человек.

— Хочется, наверное, сразу купить себе дорогую машину, квартиру, — предположил Юрий.

— Хочется, — с готовностью подтвердил парень, продолжая смотреть в экран телевизора.

— А образованнейшие люди у нас не могут себе это позволить.

— Значит, не тем занимаются, — пожал плечами охранник и радостно добавил, повернув к Тенину свою симпатичную лукавую физиономию: — Работали бы на нас, все имели бы. Кстати, у нас образованнейших — пруд пруди. Мы с них пыль сдуваем и хорошо кормим.

— И ты считаешь это справедливым? В бога веруешь?

— Время тяжелое, друг мой, — с деланной грустью поведал охранник. — По нужде живем, а не по божьему слову. Не мы возьмем, так другие. Так было и будет всегда и везде.

«Еще один философ», подумал Тенин. Ему вспомнилось экзотическое восточноафриканское племя — масаи, скотоводы, которые из поколения в поколение считают, что давным-давно бог даровал им весь скот на Земле, но злые люди его забрали, и теперь масаи вынуждены отнимать или красть свой скот у тех, кто владеет им не по праву. Ладно, это полудикие масаи, а здесь образованные ребята из интеллигентных российских семей. Этот, что перед телевизором сидит, тоже непростой, по нескольким словам видно.

— А кто у тебя родители? — спросил Тенин.

Парень насмешливо взглянул на него, выждал паузу и ответил:

— Папа в недавнем прошлом начальник отдела в министерстве, каком — не скажу. Мама — доктор экономических наук. А что?

— И что же тебя сюда привело? Криминальная романтика?

— Ты любишь виндсерфинг? — неожиданно в свою очередь спросил парень.

— Сам не пробовал, — ответил Тенин, — но, я думаю, понравилось бы. Смотреть люблю, по крайней мере.

— А я просто обожаю. На Азовском море разок попробовал, теперь остановиться не могу. Все деньги готов ухлопать, только бы подержать ветер в руках. Сейчас на Гаваи летаю…

Непроницаемое лицо парня на секунду преобразилось, прищуренные глаза сверкнули азартным огнем. Но голос оставался спокойным:

— Вот и жизнь у меня сейчас такая… Словно на доске с парусом, среди волн, на гребнях которых держишься лишь секунды. Тут же тебя захлестывает, опрокидывает, бросает, вырывает доску из-под ног… Но вдруг ты взлетаешь и паришь… И все сверху видишь… Удивительное ощущение! Но это только секунды. Опять падаешь, выныриваешь, пытаешься встать на ноги, борешься с волной и опять взлетаешь… Кайф! И я хочу, чтобы всегда было так. А сидеть в теплом доме рядом с набитым жратвой холодильником, ходить на нудную, пусть даже хорошо оплачиваемую работу, — так и загнуться можно с тоски. Нет, это не по мне.

«Прямо поэт», — подумал Тенин. Он ничего не ответил, размышляя над словами собеседника. Получается, что дети из благополучных семей уходят в преступный мир, чтобы не разлагаться в сытой, безопасной и скучной среде?

— Ну, а тюряга тебя не пугает? — осторожно спросил Юрий. — Там виндсерфинга не будет.

— Знаю, знаю, — отмахнулся парень, и лицо его вдруг стало жестким. — Нет, медленно проговорил он, — в клетку я не пойду. Лучше пулю в лоб. Бояться мне нечего — я в этой жизни ничего не забыл.

* * *

Около полуночи Евгений возвращался домой. Он жил в большом красивом доме на Кутузовском проспекте. На душе было неспокойно. Точнее сказать, настроение было не самое лучшее. Когда у него было спокойно на душе, он уже и не помнил, но постепенно привык к этому состоянию и чувствовал себя нормально, если не видел перед собой явной угрозы. А тут ситуация складывалась непонятная. Дело в том, что последние недели две, а может быть, и больше, за ним следили. Вот и сейчас черная «Мазда» упорно сидела на «хвосте».

Сначала он не мог понять, кому и зачем это понадобилось. Потом один из его знакомых предупредил Евгения, что им интересуются люди Седого, того самого, у кого Тенин умыкнул наркотик. Видимо, кто-то проболтался, что порошок продавал Евгений. И вот совсем недавно позвонили неизвестные и попросили о встрече. Когда он спросил, о чем пойдет речь, ему намекнули, что о порошке. Значит, будут допытываться, откуда он его взял, а закладывать Тенина ему не хотелось. Что они так в эту наркоту вцепились? Пропала и пропала. Неужели ее было так много, что они до сих пор не успокоятся?