Покойники в доле

От ран, полученных в ту страшную ночь, он должен был умереть, но жизнь сидела в нем крепко, словно пришитая. Он стучал зубами в ознобе, метался в горячке, стонал и бредил, но жил, раз за разом побеждая боль и слабость, и, постепенно, жизнь брала верх.

Он лежал на неудобной койке, подвешенной к потолку в каморке без окон, которую, видимо, использовали как кладовку. Воздух здесь был тяжелым и густым. Он часто облизывал сухие губы, страдая от жажды и пытаясь совладеть с непослушным телом. Потом приходил толстый добродушный человек с необъятным животом и короткими, ловкими пальцами осторожно снимал повязки. С озабоченным видом нюхал окровавленные тряпки, удовлетворенно хмыкал, опять перевязывал и, не говоря ни слова, уходил.

Однажды утром Человек с Отстреленным Ухом проснулся с давно забытым ощущением легкости. Он дышал полной грудью и не испытывал боли. «Ухо» попытался сесть, но от внезапной слабости потемнело в глазах, и он едва не свалился на пол. Стрельнуло в боку, все тело опоясало резкой болью, и на белой повязке возникла красная точка, быстро расползавшаяся липким пятном.

– Не торопись, Ухо, – бормотнул он, вчуже удивляясь своему сиплому голосу. – Не торопись. Все твое будет. Нужно узнать, куда тебя занесло. А! Вот и доктор. Вы ведь доктор?

Вошедший человек серьезно кивнул, разглядывая его так, словно за ночь Ухо обзавелся парочкой рогов.

– Наверно, стоило вас привязать, – изрек он, наконец, – и, пожалуй, я так и сделаю.

– Не стоит. Я уже понял, что мне нельзя шевелиться, – торопливо произнес Человек с Отстреленным Ухом.

Пока доктор менял повязки, он молчал, собираясь с мыслями и подыскивая слова. И одновременно приглядывался к человеку, который колдовал над ним вдумчиво и отстраненно. Доктор был далеко не молод, сед, слегка плешив и толст. Мягкие светлые глаза смотрели из-под густых бровей спокойно и проницательно. Он был далеко не глуп. Вероятно, не был он и жесток, раз избрал такую профессию. Кем приходился ему Перейра? Просто хозяином? Спаси Бог, если другом или родственником… Доктор был его единственной надеждой.

Он быстро закончил перевязку, собрал в миску окровавленные тряпки и двинулся к выходу, ступая спокойно и уверенно, как человек, привыкший к качке.

– Доктор!

Также неторопливо он обернулся.

– Я могу видеть госпожу Коломбу?

Доктор покачал головой.

– Вряд ли это возможно. По крайней мере, в ближайшее время.

– Почему? Тот, кто нас захватил, против моей встречи с госпожой?

Несколько долгих мгновений доктор вглядывался в лицо Человека с Отстреленным Ухом, словно пытался проникнуть в его мысли. Потом вернулся, поставил свою миску на жесткий стул рядом с подвесной койкой и мягко произнес:

– Вы заблуждаетесь. Вас никто не захватывал. И не собирается удерживать здесь силой. Произошло печальное недоразумение, в котором виновны вы сами. Если бы вы не набросились со шпагой на слуг дона Перейры, то не лежали бы сейчас, прикованным к постели, а наслаждались бы прекрасным обедом с отличным вином в каюте капитана.

– Значит, я не пленник? – уточнил Человек с Отстреленным Ухом.

– Ни в коем случае. Дон Перейра – не бандит. Он законопослушный подданный короля Филиппа и примерный сын нашей матери-церкви. Вы – пленник только своего недуга.

Ухо хмыкнул. Он не поверил ни одному слову, но уточнять не стал, решив, что время еще будет.

– Отчего мне нельзя видеть госпожу? – спросил он.

– Оттого, что она больна, – просто ответил доктор, и в его низком голосе проскользнула тревога. – Она была сильно потрясена, простудилась в дороге, долго кашляла и сейчас слегла.

В этих словах, в безликом, отстраненном сочувствии было что-то настолько гнетущее, что Ухо ощутил холод. И быстро спросил, пытаясь удержать взгляд светлых глаз.

– Она ведь поправится?

– На все воля Господа, – доктор пожал плечами, – ну и немного, совсем немного, моя. Думаю, что на этот раз она встанет. Не знаю, насколько скоро, но, поверьте, дон Перейра желает этого так же сильно, как и вы. Госпожа графиня – его невеста.

Если бы под низким потолком кладовки прогремел грозовой разряд, он не смог бы встряхнуть Ухо сильнее.

– Невеста? – повторил он, всматриваясь в мягкое лицо доктора. – Вы, я надеюсь, шутите?

Ответом ему был такой же пристальный удивленный взгляд. Доктор сделал еще шаг, не глядя, подвинул второй стул и сел рядом с койкой раненого.

– Вы удивлены? Даже возмущены? Но чем? Госпожа Коломба сказала, что вы – ее слуга, но по вашим вопросам и вашему тону я понял, что вы – больше, чем слуга. Кто вы? Как вас зовут? И что вы имеете против брака двух одиноких людей, дворян и католиков?

Ухо невольно фыркнул.

– Простите, доктор, но вы произнесли это так, словно и вправду нет ничего особенного в том, что жених – дворянин и католик – подкупает банду грабителей и конокрадов, чтоб сосватать себе невесту – католичку и дворянку. И делает это темной ночью, расстреляв из пистолетов сторожевых собак и выломав двери.

– Что вы несете? – привстал доктор.

– А вы этого не знали?

– Я вам не верю, – проговорил доктор после продолжительного молчания.