Покойный г-н Галле

- Вот если бы его ограбили, все было бы проще простого. Сегодня у нас понедельник. Преступление совершено в ночь с субботы на воскресенье. Был праздник. А в такие дни, кроме балаганщиков, к которым я, кстати, отношусь с большой опаской, кто только здесь не слоняется. Вы, комиссар, не знаете, что такое провинция. Тут можно встретить такой сброд! Почище, чем у вас в Париже.

- В общем, - прервал его Мегрэ, - если бы не праздник, преступление обнаружили бы сразу?

- Что вы имеете в виду?

- Что из-за хлопушек и фейерверка никто не слышал выстрела. Вы, кажется, говорили, что Галле умер не от ранения в голову?

- Так утверждает врач. Сначала его ранили в голову. Вероятно, он мог бы прожить еще некоторое время. Но сразу же после выстрела его ударили ножом прямо в сердце, и смерть наступила мгновенно. Нож нашли.

- А револьвер?

- Ищут, но пока безрезультатно.

- А нож лежал в комнате?

- В нескольких сантиметрах от трупа. На левом запястье у Галле обнаружены синяки. Наверное, когда его ранили, он вытащил нож и бросился на убийцу, но у него уже не было сил. Тот схватил его за запястье, вывернул руку и всадил лезвие прямо в грудь. Так считает и доктор.

- Значит, если бы не праздник, Галле не умер бы?

Мегрэ вовсе не собирался пускаться в сложные логические рассуждения и тем более не собирался поразить воображение провинциального коллеги. И все-таки упоминание о празднике насторожило его, и он начал развивать эту мысль, с любопытством ожидая, к каким же выводам она может привести.

Если бы не карусели, не стрельба в тире, не хлопушки, то выстрел наверняка услышали бы. Служащие гостиницы бросились бы в номер и, возможно, успели бы вбежать прежде, чем был нанесен удар ножом.

Стемнело. Только блики серебрили гладь реки, да по обеим сторонам моста светились два фонаря. В кафе посетители играли в бильярд.

- Странная история, - подытожил инспектор Гренье. - Скажите, еще нет одиннадцати? У меня поезд в одиннадцать тридцать две, а отсюда до вокзала не меньше четверти часа ходьбы. Я уже говорил: вот если бы его ограбили...

- Когда закрываются ярмарочные палатки?

- В двенадцать ночи. По инструкции.

- Значит, преступление было совершено до полуночи и еще никто в гостинице не спал.

Каждый из собеседников следил лишь за ходом собственных мыслей, поэтому разговор не клеился.

- Да, еще он называл себя господином Клеманом. Должно быть, хозяин гостиницы уже говорил вам? Он бывал здесь наездами - примерно раз в полгода. Остановился тут впервые лет десять назад. И всегда - под именем господина Клемана, орлеанского рантье.

- У него был с собой чемоданчик, с каким обычно разъезжают коммивояжеры?

- Нет, я не заметил ничего похожего в его номере. Но в гостинице вам скажут точно... Господин Тардивон! Можно вас на минутку? Это комиссар из Парижа. Его интересует, возил ли с собой господин Клеман чемоданчик, какие бывают у коммивояжеров?

- С образцами изделий из серебра, - уточнил комиссар.

- Нет, обычно у него была дорожная сумка с вещами.

Он очень аккуратно одевался. Я ни разу не видел его в пиджаке, всегда в черной или темно-серой визитке.

- Благодарю вас.

И Мегрэ стал размышлять о фирме "Ньель и компания", главным представителем которой в Нормандии был г-н Галле. Эта фирма специализировалась на изготовления изделий из серебра - безделушек, изящных бокалов, столовых приборов, корзиночек для фруктов, ножей для разрезания бумаги, лопаток дня торта.

Мегрэ съел кусочек миндального пирожного, которое поставила перед ним официантка, и набил трубку.

- Рюмку коньяка? - предложил Тардивон.

- Пожалуй.

Хозяин сам принес бутылку и подсел к полицейским.

- Значит, вы, комиссар, будете вести следствие? Недурная история, правда? И это в самом начале сезона! Могу вам сообщить, что утром семеро клиентов уже переселились в другой отель... Ваше здоровье! Что же касается господина Клемана - я привык называть его так... Впрочем, кому могло прийти в голову, что это не настоящая его фамилия?

Терраса пустела. Официант оттаскивал к стене ящики с лавровыми деревцами, днем стоявшие между столиками.

По противоположному берегу прошел товарный поезд, и все машинально проводили взглядом тянувшийся вдоль подножия холма красноватый отблеск Тардивон начинал карьеру поваром в богатых домах и сохранил степенность и слегка снисходительную манеру говорить, доверительно наклонившись к собеседнику.

- Самое любопытное, - заметил он, грея рюмку с арманьяком в ладонях, что, сложись все чуть-чуть иначе, преступление могло бы не произойти.

- Ярмарка! - поторопился вставить Гренье, взглянув на комиссара.

- Нет, я имею в виду другое. Когда в субботу утром приехал господин Клеман, я предложил ему голубую комнату, окнами выходящую на крапивную дорогу, как мы говорим. Эта дорога слева от вас. А называют ее так потому, что с тех пор, как по ней никто не ходит, она вся заросла крапивой.

- Почему по ней не ходят?