Поколение одиночек

…Что твердишь ты уныло: нет выхода…
Много есть входов!
Есть у Господа много персидских ковров-самолетов.
У Него и на бесах иные летают святые.
И горят в темноте кипарисы, как свечи витые.

О, всегда я дивилась искусствам изысканным этим,

Дерзновенным художествам – птицам, растениям, детям.
И мне нравились их имена – аспарагус и страус,
Завитки насекомых – вся нотная грамота пауз.
Над лугами летают поющие альт и валторна.
И ничто не случайно у них, и ничто не повторно!

…Разве зебра не сбавила б спеси дурной с авангарда?

Что, верблюда бы он переплюнул? Побил леопарда?
Носорога б затмил? Или радугу б взял из кармана?
Иль придумал бы что-то покруче, чем зад павиана?
Чем глаза крокодила? Чем Хохот гиены зеленой?
Или чрево кита с беглецом драгоценным Ионой?

Что б придумал новее пустыни, ходящей волнами?

Иль цветущей саваны?
Могучей реки с рукавами?
Огнегривых цунами – над мачтами гордых фрегатов?
Осьминогов жемчужных? Литых электрических скатов?..

Что новее монаха-отшельника в рубище строгом?

Он на льве возит воду, сердечно беседуя с Богом.
И, как спелую смокву в горсти, как подбитую птицу.
Обозреть может землю, пройти через стены в темницу,
Нашептать рыбарям. Чтобы риф огибали левее,
Исцелить паралитика – что ж мы видали новее.

Потому что здесь всё не напрасно и всё однократно:

Если выхода нет, пусть никто не вернется обратно!
Но войти можно всюду – нагрянуть ночною грозою,
Сесть на шею сверчку незаметно, влететь стрекозою,
Нагуляться с метелью, озябшими топать ногами.
На огонь заглядеться, на многоочитое пламя:
Как гудит оно в трубах, как ветер бунтует, рыдая…

…И окажешься там, где свободна душа молодая!

Олеся Николаева

Игра и молитва Олеси Николаевой

Афанасий Фет писал про Горация: «Он ужасно криво пишет, а это я только и ценю в поэте и терпеть не могу прямолинейных». Вот и Олеся Николаева никогда не писала прямолинейно. Её поэзия – это сплошное метание между роскошью и аскезой, между игрой и молитвой, между Ольгой Вигилянской в бытовой жизни и Олесей Николаевой в жизни поэтической. Впрочем, она осознанно выбрала свою судьбу.

Там – за именем – судьба совсем иная
Открывается, лицо совсем иное.
Даже время по-другому ходит,
Даже мир – и тот глядит иначе.

О, как жаль не бывшего – и

Ольги Вигилянской: у неё изящней
Получился б этот праздник жизни.
Этот выход в сапожке испанском!..

Напряжение, энергетика её поэзии – это напряжение и энергетика в борьбе со своими искушениями. Олеся Николаева и сама не скрывает этого: «О, какое же это искушение для поэта, когда он непременно хочет понравиться всем, отчебучить что-нибудь этакое, чтобы всех поразить! И чтобы все говорили: о, как он понравился нам своими новинками, этот поэт, как он удивил, как много у него всяких находок, диковинок и всего, всего!»