Поколение одиночек

Трофейный ангел на моем рояле,
подаренный мне старенькой связисткой
на память, что победно штурмовали
бойцы квартал, к рейхстагу самый близкий.

Оплаченный немыслимой ценою —

своей судьбой —
потерей горькой сына,
ей ангел был наградою одною,
другой – медаль «За взятие Берлина».

И по утрам любуюсь на него я,

на маленькое чудо фронтовое —
курчавая головка, славный носик —
красив, но только счастья не приносит.

И на душе ни радости, ни лада —

трофеи не приносят людям счастья.
И сдан Берлин, и мерзнет град за градом.
Мой ангел, тебе надо возвращаться.

Но кто ж вернет нам наших серафимов? —

Старинные иконы и оклады
я вижу всюду в антикварных лавках
но счастья нет у немцев и у финнов…

* * *

Я маме неподвижной
чай с медом и бисквит
несу, и что я вижу —
она сама сидит!
Не вымолвить ни слова,
не чудится ли мне? —
впрямь всадница Брюллова
на скачущем коне.
Врачи по-философски
сказали:
– Ей не встать.
А вижу стан высокий
и северную стать.

Два санитара с матом

внесли её домой —
ту, что солдат когда-то
в больнице фронтовой
аж на себе носила,
не требуя оплат.
Есть подлость, но не сила
у нынешних ребят.

В такой мороз суровый,

когда на душах лёд,
ты победила снова,
как в сорок пятый год.

* * *

Уезжают русские красавицы —
наши женщины – лучшие в мире,
Уезжают русские ученые —
наши мозги – лучшие в мире.
Уезжают русские художники —
наше искусство – лучшее в мире.
И только русские чиновники
никуда не уезжают —
их могут терпеть только в России.

* * *

Володе в Венеции
В мою душу,
замерзшую на русском Севере,
капни несколько строк о горячем солнце,
которое согревало тебя
недалеко от Венеции
и раскрашивало твои сны в цвета
итальянского неба.
Выпей за меня, вечно простуженную,
несколько глотков тосканского вина
и передай привет той, кто протянет тебе бокал
уже безразличным жестом.

Разговор с Еленой Сойни о поэзии

Владимир Бондаренко. Как ты внутренне определяешь свою поэзию, соотносишь её с трагической, с лирической, с метафорической, или еще какой-либо? Есть ли у тебя, Елена, отношение к своим стихам? Или: пишутся, как пишутся, пусть разбираются критики?

Елена Сойни. У меня своё отношение к поэзии есть. Я заметила, что мне с большей охотой пишется о трагических событиях в своей ли жизни, или жизни страны. Я осознаю, что поэт обязан пропускать через себя все то, что его волнует. Но тем не менее, я стараюсь передать читателям, людям, которые тебе верят, через всю горечь своих жизненных драм все-таки и немного света, немного надежды, немного добра. Когда человеку очень тяжело в жизни, может быть и не имеет смысла браться за перо. Подожди немного, пусть туман рассосется, не уводи своего читателя в полную безнадежность. Ведь поэт, когда пишет свои стихи, может повлиять не только на свою судьбу, но и на судьбу многих читателей. Поэт не должен быть эгоистом. Он должен отвечать и за своего читателя. В этом я согласна со своей мудрой старшей подругой Татьяной Елушковой, у которой я училась в семинаре, и которая часто давала мне и в своих письмах, и в телефонных звонках очень дельные советы. Я боюсь таких пророчеств, которые могут принести что-то недоброе людям. Лучше в этом смысле не рисковать, и не давать себя заносить по ту сторону добра. Хотя это часто бывает для поэта и притягательно.