Поколение пепла

Он думал, что тот свалится через пару минут, но подранок оказался очень живучим. Наверно, инстинкт, который заставлял их самих цепляться за жизнь на пепелище, не давал ему остановиться. С такой раной он все равно был нежилец, разница была в том, что он мог достаться не человеку, а волкам. Старик это понимал, и это заставляло его бежать со всех ног, хотя к голове уже подступала дурнота. Он уже хотел махнуть рукой, когда заметил на кустах репейника бурые пятна засохшей крови. Значит, он был на верном пути. И в этот момент, вспомнил он, яркая звездочка прочертила полосу в небе. Следом в барабанные перепонки ударило словно кувалдой, обмотанной войлоком.

Когда он окончательно пришел в себя, над головой было беззвездное ночное небо. Голова болела. Ощупывая ее в поисках повреждений, старик провел грязными пальцами по здоровенной шишке, которая вскочила на затылке, и чуть не взвыл. Спасла шапка, спасибо старой дуре.

Но через секунду он забыл обо всем. Глянул на радиометр, и полезли на лоб.

Сколько же он пролежал без сознания?

«Приехали».

Дождь был теплым, как вода из душа. А там, где стояло хранилище, была только воронка, в которой непрерывно булькало и клокотало. В небо уходил здоровенный столб пара. Там в глубине, где когда-то стояло хранилище, ревело и взрывалось, как в жерле вулкана. Старик представил себе, что творится внизу: автокаталитическая реакция с саморазогревом и радиолиз.

В прозрачной луже он увидел свое отражение. Лицо было коричневым, будто после недели на пляжах Таиланда. Бывший атомщик понял, что дело труба, и, возможно, лучшее, что он может сделать — это приставить срез дула к подбородку и нажать на курок. Но нет. Надо было предупредить своих. Дать им хотя бы маленький шанс.

В уме он уже все просчитал. Большая часть радионуклидов осядет вокруг хранилища; то есть там, где он стоит. Жидкую пульпу — взвесь, активность которой все равно составляет миллионы Кюри, взрыв поднял на высоту до пары километров. А дальше это радиоактивное облако, состоящее из жидких и твердых аэрозолей, будет разноситься ветром. Радиоактивные изотопы церия, циркония, тория, бериллия, цезия, стронция… Короче, весь «подвал» таблицы гениального изобретателя водки выпадет в виде радиоактивного следа на территории в десятки, если не сотни тысяч квадратных километров.

Он шел назад, сначала скоро и уверенно, но потом его начало пошатывать. Когда дед уже почти не стоял на ногах и ничего не видел вокруг, его окликнули.

— Кто идет? — донесся до него окрик. Одновременно он услышал звук передергиваемого затвора.

Люди Валета. Зарипов-старший, узнал он по голосу, хотя вместо мужика в камуфляже видел только размытое пятно. Сетчатка быстро мутнела.

— Свои, — с трудом прокряхтел старик.

— А, деда Толя, куда путь держим с утра пораньше? — это был младший из братьев-башкир. Голос его был встревоженным. — А нас главный послал проверить, что за шум.

Дед сообразил, что они еще ничего не поняли, и нервно засмеялся. Что ж, ему придется им объяснить. Инженеру из «почтового ящика» Анатолию Тарасову, пятидесяти восьми лет от роду, пережившему всю свою семью, включая внуков и законную жену. Живому трупу, который пока еще ходит на своих двоих.

— Это утечка. Хранилище разнесло. Само оно так не могло. Думаю, они нас все-таки достали, — язык уже ворочался с трудом, и говорить много не хотелось. — А мы, дурачье, сидели здесь, на пороховой бочке. Говорил я: надо уходить, пока не поздно. А ваш босс — «нет, тут место удобное и ништяков полно…». Теперь надо бежать отсюда, пока все не сдохли.

Он плюнул, надвинул поглубже шапку, связанную бабой — вдовой, которую он пригрел уже после войны, если эту непонятную свистопляску можно назвать войной. И, не обращая внимания на окрики людей Валета, ковыляя, побрел к обреченной деревне.

Его еще не рвало, но он понимал, что за те часы, что лежал без сознания, получил больше зивертов,[1] чем за все годы работы.

Часть 1. ЭКСПЕДИЦИЯ