Поколение свиней

Напротив стоит 23-футовая яхта «Бобби Линн», принадлежащая капитану Эглину, на которой капитан возит клиентов — любителей подводного плавания в рифах. Крайняя в ряду, она окутана туманом и подпрыгивает на волнах, как заколдованный древним заклятием призрак из Ки-Ларго.

Опять пришел этот малый и украл из лодки аккумулятор. Это случилось после обеда, второй раз за последние три дня.

Первый раз он стащил аккумулятор, чтобы его продать. Глупо, конечно, но я, по крайней мере, мог это понять. Парень был просто недоумком, созданием, почти лишенным серого вещества. Он напоминал одну из тех больших ящериц, которые совсем не чувствуют боли, когда им отрывают хвост, или одну из ног, или даже голову — как делают в Чили, — потому что все это отрастет к следующему рассвету и никто не заметит разницы.

^{10 марта 1986 года}

Рассвет в «Бока-Чика»

Ки-Уэст, Флорида. «Бока-Чика холл» имеет несколько характерных особенностей, но, вообще-то говоря, это дикий ночной байкерский бар, куда вы ходите на свой страх и риск, и где с вами могут случиться самые отвратительные происшествия.

Ки-Уэст — последнее звено в причудливой цепи островов, которая, как копчик раздутого хребта Флориды, тянется к югу от Майами, а «Бока-Чика» — единственное место в городе, где настоящие мужчины продолжают веселиться и в пять часов утра.

Мы пришли туда в три минуты шестого — после неудачной прогулки по пляжу, где собралась толпа, чтобы посмотреть на комету Галлея, — и заняли два места у большой подковообразной стойки. Я заказал пиво и коку, а Мария немедленно спуталась с рядом стоявшим кубинцем. У парня были печальные глаза, он страдал от одиночества.

— Я хотел бы когда-нибудь поговорить с кем-нибудь подушам, — сказал он. — Я неплохой. Я добрый.

Бармен размахнулся и треснул парня по шее.

— Ну и что, — сказал бармен. — Не приставай к людям со своими соплями.

Кубинец съежился, но бармен никак не мог остановиться.

— Ты, маленький грязный зверек, — сказал он. — Лучше иди, потанцуй.

Напротив бара, в тошнотворном густом дыму, за ограждением из противоураганных щитов, разделявшем зал на квадраты, вокруг бильярдных столов двигалась толпа из двадцати-тридцати загорелых байкеров. В воздухе стоял тяжелый запах пива, а резкий стук шаров не мог заглушить даже грохот музыки.

Ди-джей, сидевший над нами в своей закопченной стеклянной кабинке, довел публику до полного диско-неистовства. В ярких вспышках стробоскопического света все вокруг были похожи на привидения, а музыка напоминала многократно усиленный рев «студебеккера», который едет по ухабам.

Плаксивый кубинец танцевать отказался, но на площадку уже выходили другие игроки. Рослого трансвестита, одетого в черный корсет и красные подвязки, зажало между двумя парнями из палубной авиации США. Сидевший недалеко от нас бородач в шортах и панаме отложил в сторону шариковую ручку и толстую записную книжку, с которыми не расставался всю ночь, и бросился неистово отплясывать.

Он двигался по-своему грациозно. Казалось, в душе он верит, что в любой момент способен взмыть в воздух и парить вместе с морскими птицами. Бородач махал руками, как крыльями, и высоко подпрыгивал.

Он был немного не в себе — но я понимал дух его танца и чувствовал, что он хочет им выразить. Он наблюдал ночную тусовку в «Бока-Чика», сделал столько записей, что едва мог обработать, а теперь — самовыражался.

Его подружка, пухлая блондинка в мокрых коротко обрезанных джинсах и майке с надписью «Пей виски или умри», сначала восхищенно любовалась его ужимками. Но потом, когда стало казаться, что его душа вот-вот вылетит из тела, блондинка прыгнула на танцплощадку, подбежала к мужчине сзади и обняла его крепкой хваткой.

Мария стонала от боли в ногах, а снаружи начинался рассвет. Я повернулся к сидевшему рядом человеку — похожему на Стинга — и спросил, правда ли, что где-то неподалеку похоронен Теннесси Уильяме.

Он крепче сжал в руке маленькую бутылку «Раша», из которой время от времени отпивал по маленькому глотку, и нервно посмотрел на меня.

— Не думаю, — сказал он. — Почему вы спрашиваете?

— Так, случайно пришло в голову, потому что о Уильямсе недавно говорили по телевизору, — ответил я. — А вчера вечером, когда мы отправились посмотреть на комету Галлея, я проезжал мимо кладбища.

Я предложил ему «Садем» из пачки, которую нашел недавно на дорожке парка.

— У меня вчера были серьезные неприятности, — сказал я. — Моя лодка наскочила на скалу, и мне пришлось голышом плыть на берег, держась за весло.

Он пожал плечами.

— Мистер Уильяме похоронен где-то в другом месте, — пробормотал он. — Самая высокая точка острова — всего два фута над уровнем моря. Здесь нельзя выкопать яму глубже двух футов без того, чтобы она наполнилась водой.

— Неужто? — сказал я. — Если вы пройдете три фута, то доберетесь до скального грунта. Вчера я разбил о камни днище своей лодки, и, пока я карабкался на берег, все надо мной потешались. Мне пришлось нести одежду и сигареты в пластиковом мешке, перемотанном скочем.