Читаем Поколение свиней полностью

Зажигательные «высокоэффективные» патроны для дробовика 12 калибра, которые должны были взрываться после выстрела точно в 150 ярдах, беспомощно падали в высокую траву пастбища, не пролетев и половины дистанции, и поджигали столбы старой изгороди и стога сена… Автоматическая винтовка M-16S оказалась совершенно дебильной: сплошные очереди попадали во что угодно, но только не в джип, до которого было всего 100 ярдов.

Это была серия гнусных шуток. Большое ружье — индивидуальный заказ, вес 29 фунтов, оптический прицел — по описанию должно было быть столь точным, что «гарантировало» попадание в арбуз с трех тысяч ярдов. На самом деле ружье оказалось хуже церковной свечки в руках пьяного подростка.

Если верить рекламе, ружье представляло «самый современный уровень» во всем, что касалось точности, эффективности, гашения вспышки, отсутствия отдачи, в общем, совершенное оружие… Но первый же человек, который из него выстрелил, — местный спортсмен и торговец лыжами Дэн Диббл — повалился на землю. Из ссадины у него на лбу била сильная струя крови. Ужасная отдача рассекла кожу между глаз. Это было похоже на удар девятифунтовым топориком.

Кровотечение продолжалось часа два-три, пока Дэн не добрался до дома. Его заряд прошел в 8 футах над целью — большой огненный шар, который упал в снег далеко за джипом.

Ребята из «Солдат удачи» были смущены, но никто из них не смог выстрелить лучше.

Они были великими стрелками, сливками общества в среде наемников, у них был доступ к любому оружию — в Вуди-Крик, Анголе и Никарагуа. И все же им никак не удавалось попасть в динамит или еще как-нибудь организовать большой взрыв, который мы ждали.

За весь долгий день торжества безумной некомпетентности появился один-единственный просвет, когда один наемник сумел-таки попасть зажигательным зарядом в переднее сидение джипа и поджег обивку салона.

Мы ужасно разозлились из-за того, что цель не хотела взрываться. Никто не знал, как это объяснить. Джип все дымился, но с бомбой (причем с настоящей бомбой, к которой никто не мог приблизиться) ничего не происходило… И так продолжалось следующие 50 часов.

Наемники сбежали, прихватив с собой все свое хозяйство. Мы гнались за ними по дороге до самой таверны, где они попытались спастись, прикинувшись обычными туристами.

Один толстяк заперся в туалете, но Текс выбил дверь и вытащил его оттуда за волосы.

Другой, называвший себя «шефом», выбежал в боковую дверь и попытался спрятаться между трейлерами на стоянке. Два других забаррикадировались в прачечной и грозили покончить с жизнью, если им не дадут поговорить с Эдом Брэдли и сообщить общественности о конфликте.

Когда в полночь таверна закрылась, они все еще сидели там, а джип все еще горел на заднем пастбище.

Динамит по-прежнему лежал на аккумуляторе типа «Умри тяжело» и кипел от жара; одна из приехавших с наемниками женщин сбежала в их автофургоне. Она умчалась в Баулдер на предельной скорости.

Когда в три часа ночи я отправился домой, сердитая толпа все еще стояла перед прачечной, злобно ропща и время от времени скандируя сандинистские лозунги.

Кошмар продолжался еще два дня и две ночи, пока в пятницу, во второй половине дня, мой сосед Джордж Странахан, знаменитый фермер, не пришел с горстью разрывных пуль и не разнес мой джип на тысячи мелких красных кусочков. «Счастливого рождества, — сказал он мне, уходя домой. — На второй странице газеты ты найдешь много международных новостей».

22 декабря 1986 года

Год свиньи

— Это поколение может увидеть Армагеддон.

Рональд Рейган, «People»

За все рождественские каникулы никого из Белого дома не арестовали и не обвинили в преступлении. Но это выглядело скорее как тревожное перемирие, но никто из политиков не думал, что оно продлится долго.

На следующей неделе Конгресс возвращается с каникул, и темп событий резко вырастет. Многие головы полетят с плеч еще до Дня Сурка. В вечерних новостях покажут ролики, в которых законники, глядя безучастными глазами, поведут обанкротившихся политиков в зал суда. В руках прокуроров будут портфели с письменными показаниями и загадочными магнитофонными записями. На расследование потратят кучу денег. Политиков повезут на тележке по улицам рядом с Капитолийским холмом, как возили приговоренных к гильотине аристократов во времена Французской революции.

Наступающий год почти наверняка будет очень странным. Даже Пэт Бьюкенен и тот влез в президентскую гонку. На днях он говорил с Эвансом и Новаком на телевидении и, казалось, без колебаний подтвердил слухи о выдвижении своей кандидатуры.

Я был потрясен. Республика сегодня явно стоит на зыбучих песках… Но это никого не волнует. Дрейф не слишком беспокоит людей Хашогги и толпу из «Меррил-Линч», которая постоянно перемещается то в Белый дом, то обратно и при этом получает все возрастающие оклады…

Перейти на страницу:

Все книги серии Альтернатива

Похожие книги

Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Проза / Альтернативная история / Боевая фантастика / Военная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее